О творчестве братьев Стругацких

Вообще желание, чтобы всем было хорошо и с каждым днем еще лучше – это, похоже, моральный императив всех жителей Земли ХХII века. Но так не бывает. В итоге кому-то одному приходится расплачиваться за всех или брать на себя ответственность за всех. В данном случае ответственность на себя берет Майя Глумова.

Кстати, выдержанные земляне, которые живут исключительно правильно и высокоморально в своем счастливом мире уж если срываются – то по полной. Майя устраивает спецэффект со сверхмощной лампой-вспышкой, который вполне мог привести и к гибели Малыша, и к гибели жителей планеты. Роберт Скляров для спасения любимой оставляет гореть заживо детей в автобусе (Далекая Радуга»). Юрковский ради научного поиска гибнет сам и губит своего друга («Стажеры»). Экселенец убивает Льва Абалкина («Жук в муравейнике»). Каммерер решается на взрыв Центра, управляющего поведением людей в целом государстве, хотя лучевое голодание вызванное исчезновением этого центра в 20% случае приводит к сумасшествию («Обитаемый остров»). Румата Эсторский усеивает свой путь десятками трупов («Трудно быть богом»). Чем высоконравственней человек, чем дольше он сдерживается, чем сильнее он загоняет вглубь свои инстинкты (а любовь, дружба, стремление к психологическому комфорту – это все инстинкты), тем сильнее оказывается срыв. Нельзя долго жить в иллюзорном мире – психика не выдерживает. «Внушать голодному человеку, что он сыт, долго нельзя, не выдерживает психика» («Обитаемый остров»).  А духовный голод при отказе от человеческих эмоций, оказывается страшнее, чем голод физический. Поэтому очень естественно, что А.Лазарчук (один из подражателей и продолжателей Стругацких) в повести «Все хорошо» предлагают такой вариант объяснений благополучия Земли: Земля как и Саракш живет под воздействием некоего излучения, генерируемого Массачусетской машиной. В результате чего люди счастливы и ублаготворены, а всех, кто мешает этой стабильности, Машина уничтожает. Объяснение весьма логичное, правда при этом и весьма вторичное, и просто украденное у Станислава Лема («Дневники Йона Тихого»).

Несмотря на явный эгоизм землян и их стремление перетянуть мальчика на свою сторону любыми методами, в книге все кончается хорошо. Малыш остается жив. Контакт благополучно сорван Глумовой, и к тому же срыв контакта поддержан авторитетом Горбовского и даже самих Странников. «Контакта не будет, – мягко, но настойчиво повторил Горбовский. – Вы ведь прекрасно понимаете, Геннадий, что мы имеем дело со свернувшейся цивилизацией. С разумом, замкнутым на себя… Странники считали эту планету запрещенной… Вопрос: почему? В свете того, что мы знаем, ответ может быть только один: они на своем опыте поняли, что местная цивилизация некоммуникабельна, более того – она замкнута, более того – контакт грозит серьезными потрясениями для этой цивилизации».

В итоге земляне от контакта отказались. Малыш живет на планете. Все кончается не просто хорошо, а очень хорошо. Малыш остается в контакте со Стасем Поповым, который находится в космическом корабле на орбит и общается с Малышом оттуда посредством волновой связи (Как тут не вспомнить старый анекдот – «Вы постоянно ссоритесь с женой из-за того, кто первый посетит туалетную комнату? Что может быть проще – пристройте вторую ванную». Совет дается человеку живущему в советской трущобке площадью 24 квадратных метра). В данном случае технические возможности землян позволяют «пристроить вторую ванную», то есть станцию на орбите, хотя вряд ли суть конфликта заключалась в том, где находится контактер. Все наверное гораздо сложнее и для высокоразвитых аборигенов, и для самого Малыша, и для землян. Честно говоря, я до сих пор в недоумении, зачем братья закончили повесть таким вопиющим хеппи-эндом? Чтобы утешить читателя? Действительно, трудно бросать голого двенадцатилетнего мальчика в полном одиночеств на покрытой снегом и льдом планете и ничего не знать о его дальнейшей судьбе. Похоже, что финал навеян не Идеей, а сугубо житейскими соображениями. А возможно, и просто требованиями цензуры, ведь повесть для детей должна хорошо кончаться. Повесть «Малыш» изначально писалась по заказу Детгиза («в полном соответствии с ранее заключенным договором»), и наверно, именно это обусловило счастливый конец.

Сами авторы были не в восторге от своего творения. Борис Стругацкий пишет: «Ощущение даром растрачиваемого времени не покидало нас, и если бы не то обстоятельство, что эту повесть ждал от нас Детгиз мы, может быть, и не стали бы эту работу доводить до конца… мысль о том, что мы пишем повесть, которую можно было бы и не писать – сегодня, здесь и сейчас, – попортила нам немало крови, и …мы чувствовали себя совершенно неудовлетворенными и почему-то – дьявольски уставшими» («Комментарий к пройденному»).