О творчестве братьев Стругацких

Но любопытно, что возникает-то совсем другой эффект, впрочем, вполне предусмотренный создателями повести. Мир Гага оказывается живым, реальным, полнокровным, куда более близким читателю, чем стерильный мир XXII века. Разумеется, исторические реалии планеты, ведущей войну с использованием бронетехники и пулеметов, должны были быть близки советскому читателю 1970 годов. Происходящие на Гиганде события старшему поколению были знакомы из личного опыта, а младшее хорошо их представляла из литературы, истории и рассказов старших о Второй мировой. Земная же жизнь с её зеброжирафами, растущей из пола мебелью, возникающей из ничего пищей, по-видимому представлялась читателю, как и Гагу куда более нереальной. Любопытно, что и современному читателю, размещающему свои отзывы о «Парне из преисподней» в Интернете, также гораздо ближе жизнь Гиганды, чем жизнь коммунистической Земли.

Разрешение этого парадокса можно найти и в истории нашей страны, и в истории нашей планеты с её бесконечными войнами, но дело не только в этом. Да мы все прекрасно представляем себе мир с его жестокой постоянной войной. Но дело еще и в том, что мир Гиганды описан куда ярче и достовернее, чем мир Земли. При этом Гиганду читатель видит только в первой и последней главе повести. Все остальное время действие происходит на Земле. Но Гаг все-таки остается парнем с Гиганды и постоянно вспоминает свою родину, сравнивая её с Землей. Весь антураж – титулы, колоритные прозвища, соленые словечки, сам образ мыслей героя – все это принадлежит Гиганде. Земля же в повести представлена очень блекло и невыразительно. Технические достижения вызывают скорее недоумение у читателя, уже познакомившегося с Землей будущего благодаря более ранним произведениям братьев. В них всевозможные технические нововведения были увязаны друг с другом, их наличие и происхождение было объяснено читателю, и в целом выстраивалась достаточно естественная, хотя и суперблагостная картина. В повести «Парень из преисподней» все технические прорывы человечества выглядят настолько сказочно восхитительными, что вызывают некоторую оторопь. Смертельная рана Гага, который, напомним, является не земным суперменом, а обычным рядовым бойцом, заживает за пять дней. Любую мебель и любую пищу можно получить просто представив её в воображении. С другой стороны, вполне реальное оружие становится воображаемым для Гага, который не может поднять его со ступеней. Звездолеты возникают из воздуха и туда же исчезают. На фоне всего этого страшная картинка из будней Гиганды «сияет реализмом, переходящим… в романтический натурализм». «Я ведь слабый в школу пришел – голод, кошатину жрал, самого чуть не съели, отец с фронта пришел без рук, без ног. Пользы от него никакой, все на водку променивал…» -вспоминает Гаг. Поэтому у читателя постепенно зарождается и становится все более сильным подозрение, что на этой прекрасной Земле жить совсем не так замечательно, как пытаются внушить Гагу.

Вызывает сомнение, во-первых, какая-то странная пустота, царящая вокруг дома Корнея. Робот Драмба вспоминает, что когда-то в степи были проложены самодвижущиеся дороги, на них были толпы людей, в небе в несколько горизонтов шли потоками летательные аппараты, по обе стороны от дороги стояла пшеница. Сейчас вокруг пустота и степь. Можно понимать это так, что человечество полностью решило продовольственные и транспортные проблемы – передвигается с помощью нуль-Т и ест исключительно синтетическую пищу, а вместо радиосигналов использует какую-то более совершенную связь. То есть, человечество успешно решило все стоящие перед ним задачи и теперь людям уже не нужно сеять хлеб, прокладывать дороги, строить самолеты. Но все это не объясняет того, куда делись люди? То ли население Земли резко уменьшилось, то ли люди покидают Землю и путешествуют по Космосу, то ли большинству просто противно общаться с прогрессорами.

Судя по суждениям Максима Каммерера в «Жуке», ближе к истине последнее предположение: «надо сказать, что в своем отношении к Прогрессорам я не оригинален. Это не удивительно: подавляющее большинство землян органически не способны понять, что бывают ситуации, когда компромисс исключен. Либо они меня, либо я – их, и некогда разбираться, кто в своем праве. Для нормального землянина это звучит дико…». То есть прогресосоров на Земле не любят. Тогда изоляция Яшма в своем особняке понятна. В самом «Парне» земляне также неоднократно демонстрируют свое негативное отношение к прогрессорству. Семья самого Корнея категорически не одобряет его профессиональную деятельность – с женой он расстался, его сын разговаривает с отцом откровенно хамским тоном. А реакция на появление Прогрессора в госпитале выглядит следующим образом: «улыбки сползали с лиц, лица застывали, взгляды опускались – и вот уже никто больше не смотрит на Корнея».