О влиянии Евангелия на роман Достоевского «Идиот»

В обзоре критических отзывов о романе, включенном в академический комментарий, приводятся слова Федора Михайловича, ясно говорящие о том, как им самим осмыслялись слабые стороны «Идиота», а также «Бесов» после нелестного высказывания Страхова. Работая над «Подростком», автор характеризует в подготовительных материалах к нему ошибку, допущенную в этих романах: «… второстепенные происшествия (многие) изображались в виде недосказанном, намёчном, романическом, тянулись через долгое пространство, в действии и сценах, но без малейших объяснений, в угадках и намеках, вместо того, чтобы прямо объяснить истину. Как второстепенные эпизоды, они не стоили такого капитального внимания читателя, и даже, напротив, тем самым затемнялась главная цель, а не разъяснялась, именно потому, что читатель, сбитый на проселок, терял большую дорогу, путался вниманием» (16, 175).

Основное же достоинство избранного построения «Идиота» состоит, на мой взгляд, в том, что образ главного героя – глубокого христианина, чьей наиболее привлекательной чертой является невинность, предстает перед читателем в окружении детей и «miserable всех сословий». Эта авторская установка, зафиксированная в черновиках 8 апреля, в сочетании с записями двух последующих дней о чрезвычайной важности «историй» и о том, что Мышкин будет «перевоспитывать» Настасью Филипповну, «воскрешать душу» ее, делает менее неожиданным, хотя и не менее дерзновенным, принятое 10 апреля решение о максимальном углублении христоподобия главного героя. В этот день Достоевский впервые вносит в рабочую тетрадь осенившую его мысль: «КНЯЗЬ

ХРИСТОС» (9; 246, 249). Христоподобие становится ядром личности «Идиота»; в связи с этим уместно будет теперь сказать несколько слов о заглавии романа. Оно далеко не однозначно и с переходом писателя к работе над второй редакцией произведения обретало постепенно все большую глубину.