Об обращении с людьми

Бывает также мода на словесность, художества, на вкус, на некоторые забавы, театральные зрелища, на похвалы, которыми большая часть знатных людей, часто не по досто­инству, осыпают какую-нибудь певицу или какого-нибудь виртуоза, писателя, проповедника, живописца, портного и пр. и пр. В таком случае тщетно было бы противоречить се­му модному вкусу. Лучше всего спокойно ожидать, пока но­вое дурачество займет место прежнего. Бывает мода также и на лекарства, употребление коих знатные люди делают для себя необходимостью. Не надобно осуждать сего явно, иногда нужно даже быть им подражателем, не доводя себя, впрочем, до опасности и дурачества. По крайней мере на­добно знать эти моды, чтобы при случае можно было что- нибудь сказать об оных. Боже сохрани, если ты, поддавшись чувству, станешь порицать какую-нибудь актрису, которая весь свет удивляет своим голосом, или назовешь жалкою книгу, сочинителя коей почитают великим гением! Юноши в двадцать пять лет начинают уже стариться, перестают танцевать, входят в круг стариков, являются в обществах с видом важным, философским; но настанет сорок лет, они опять начинают молодеть, прыгают, играют в фанты с мо­лодыми девицами,- все это надобно примечать и, смотря по обстоятельствам, располагать своими поступками.

Нс презирай всего того, что имеет одно только случай­ное достоинство, если хочешь приятно жить в большом све­те! Не пренебрегай титулами, орденами, блеском и пр. Однако же и не возлагай на них истинного достоинства, не слишком гоняйся за оными! Словом, не слишком старайся выказывать себя между светскими людьми, с которыми ты жить должен! Это не есть одно только правило благоразу­мия, но обязанность перенимать обыкновения того состоя­ния, которое избираешь, обязанность быть совершенно тем, чем быть должно; однако же исполнение оной обязанности не должно быть в ущерб характеру. Впрочем, не ожидай на сем поприще того, чтобы почитали тебя человеком благо­родным, умным, искусным; но разве только что про тебя скажут: par Dieu! il a dc I ’esprit, comme nous autres!, т.е. право! он столько же умен, как и мы!

(7) .

И если ты все же хочешь получить по крайней мере сию пустую похвалу, то даже не выказывай превосходства свое­го над толпой сих празднолюбцев. Просвещенный и благо­родный человек, даже если бы он в точности соображался с нравами так называемого утонченного общества, никогда, однако, не избежит зависти, порицания, вздорных сплетен и насмешек, господствующих в оном; чтобы понравиться пустым головам надобно самому иметь пустую голову. Со­ветую в таком случае не беспокоиться, наипаче не обнару­живать досады, огорчения, иначе никогда не оставят тебя в покое. Надобно продолжать прямой путь свой и следовать собственной системе неуклонно, пусть глупцы болтают, по­ка им самим нс наскучит. Все объяснения, все извинения в таком случае тщетны, и едва ты успеешь опровергнуть одну клев!сту, уже готова и другая.

(8) .

В большом свете особенно должно иметь ввщг выше­названные правила, т.е. что достоинство всякого челове­ка зависит только от того, как он показывает себя в своих поступках. Итак, надобно казаться свободным, на­дежным, решительным. Не надобно подавать повода другим людям думать, будто бы можно с нами не считаться, можно обходиться с нами постыдным образом, или в нашем обще-

стве нельзя быть без скуки. Придворные люди и им подо­бные обыкновенно соотносят степень своей вежливости и почтения к нам с тем, как принимают нас в знатном кругу. Итак, надобно стараться выказывать себя в оном, надо иметь некоторую ловкость обращения, которая совершенно отлична от навязчивости, нахальства и хвастовства, и кото­рая, собственно, состоит в кротких, беспристрастных и рав­нодушных поступках; и которой мы никогда не достигнем, если тщеславие наше везде будет искать одного только бле­ска, а в глубине сердца собственное наше одобрение не бо­лее нас будет достойно, как и то внимание, которым награждают нас пустоголовые вертопрахи.

(9).