Об обращении с людьми

Я уже прежде сказал, что поведение наше в большом свете должно меняться в зависимости от того, с кем мы име­ем дело, т.е. от положения каждого человека в свете; и что то, что хорошо в отношении с одним, совсем не подходит для другого. Кто не только хочет жить и снискать уважение в свете, но и действовать, отличаться, задавать тон другим, тот должен гораздо короче познать свет. Там может быть очень важно: принадлежать ли к господствующей стороне или вовсе не принимать чью-либо сторону. (В сем случае всего надежнее не приставать ни к какой.) В свете часто нужно руководствоваться политикою: в каком случае при непредсказуемой выгоде не надобно помогать; когда надоб­но даже вредить; когда должно оставлять гонимых своих приятелей и не вступаться за них явно. В свете может быть нужно сначала представляться маловажным, дабы не заметили и не расстроили дальнейших планов, и довольст­воваться скромной ролью. (Поелику такой человек обыкно­венно имеет более голосов на своей стороне, нежели другой, более заметный). Но во всех делах, производимых в боль­шом свете, преимущественно соблюдать должно хладнокро­вие, т.е. никогда не забывать держать себя в руках, и всячески избегать опрометчивых шагов; никогда не жертво­вать разумом ради сердца, в угоду темпераменту и пустым мечтам; надобно иметь предусмотрительность, решимость, присутствие духа. Часто бывает так, что при посредствен­ных природных дарованиях именно благодаря хладнокро­вию и другим подобным качествам господствуют над живейшими и утонченными пламенными людьми. Но сего трудного искусства, если только оному вообще научиться можно, если оно не есть исключительный дар природы, до­стигнуть можно только через многолетний труд и опыт.

(13).

В заключении сей главы скажу нечто о пользе, доставля­емой нам обращением с людьми большого света. В самом де­ле, она - эта польза - не маловажна. Правила, предписывающие нам известные обыкновения образованно­го общества, конечно, не суть правила нравственности, но правила взаимного согласия, цель же сего согласия есть та, чтобы стараться все неизбежные неудобства, сопряженные с стесненным положением, сделать сколько можно сносными, не употребляя к тому таких средств, которые бы оскорбляли чье-либо человеческое достоинство.

Итак, желательно, чтобы не так-то уж и вооружались против истинно утонченного светского тона. Он научит нас не оставлять без внимания и маловажные угождения, до­ставляющие приятности и удобства в жизни. Он возбуждает внимание наше к порывам человеческого сердца; изощряет наблюдательный наш дух; приучает нас жить с людьми вся­кого рода, не доставляя им огорчения и не чувствуя оного с их стороны. Настоящий и вместе с тем честный царедворец всегда заслуживает уважения; и нет никакой надобности удаляться в пустыню или погребать себя в тихом кабинете, чтобы только иметь право называться философом. Не имея хотя бы некоторого о большом свете представления, весьма мало поможет нам вся кабинетная ученость и познание лю­дей, почерпнутые из книг. Итак, я советую всякому молодо­му человеку, который только имеет благородное честолюбие и охоту познать свет и людей, быть полезным и деятельным, по крайней мере на некоторое время вступить в свет хотя бы только для того, чтобы собрать материалы для наблюдений, которые некогда в старости будут зани­мать его ум и позволят дать полезное наставление своим де­тям и внукам, которые, может быть, определены искать свое счастье при дворе и в больших городах.

ГЛАВА IV.

Об обращении с духовными особами.

(1) .