Обэриутские сочинения. Том 2

Два раздельных удара в турецкий барабан, звон тарелок и снова появляется Левин, на этот раз из-за кулисы с объявлением. Вид растерянный, еле ползает, у края сцены останавливается.

Великий учитель (в публику) – Я такое урасскажу, дайте продышусь… Бежал будто конь. Нет, будто параход. Уф! (роняет книги, не спеша собирает)

Вергилесова – Кажется, он. А где встречала, не знаю. Очень я к нему расположилась. Ткну стамеской, хотя бы в бок. Пусть тонок, всё равно приятно. (показывает как она это сделает) И соизволения не спрошу, ткну и всё…

Великий учитель (собрав книги, садится, свесив ноги в зрительный зал) – Минутка-другая и восстановлюсь: пятки, селезёнку, разное другое…

Вергилесова – Чего он бормочет? Эй, эй! Почему я его не очень вижу? Так, лёгкое облачко… А вот и облачка нет…

диссонансные аккорды, нервное тремоло

Вергилесова —… говоришь, растворился? Как это в никуда? Может и я… (щиплет себя) не признаю такого положения. (бросается к столу) А насчет нормы ты прав, даже очень – не выполнила. Что теперь будет – ахнет? (продолжает колотить клетку равномерными ударами)

Великий учитель (вставая) – Ну, приключение! Никогда его прежде не видел, уверяю. А тут пятнадцать раз, представляете? Куда не пойду – в кооператив, Торгсин, в другие магазины, всюду он, жрёт. Я оттуда – он за мной. Я в дамскую баню, он – мимо. Тогда я сюда. Чего ему надо, в карманах – вщ-щ: рубль да часы. (достал) Ой! Время нет, спешу на проспект Энгельса в «Приют», наша лучшая забегаловка. И мигом на урок, Тюню обучать. Лечу быстрее камня! (медленно передвигаясь, исчезает за размалёванной кулисой, откуда великий учитель впервые явился)

опять звонко дребезжит фортепиано

Вергилесова —… Обрадовал, утешитель! Так оно и бывает: радость – радостью, а рядом – горе. Явится Тюня – счастье, придёт Вергилий – ужас. Генерал-от-инфантерии, вернее, бывший генерал, увидит клетки разломанные – утюгом по затылку и делу конец! Прощай Тюня, прощайте – все! (продолжает стучать стамеской)

Открывается дверь спальни. Скрипучие звуки смычковых сопровождают выход папаши Вергилия. На нём неказистый френч, генеральские штаны с лампасами, левая штанина заправлена в сапог, правая – в валенок. В руке шамборьер.

Вергилий (огляделся) – Никого. Обожаю одиночество. Тюни нет, учителя нет, жена в бегах, (подошёл к трёхногому столу) Клетки недостроены… (пытается взять одну в руки, вместо этого опрокидывает стол, и клетки оказываются на полу)

Вергилесова – Какая же я, право, неловкая. (поднимает стол)

Вергилий (взглянул на чудотворца) – Вроде веко прищурили, ваше преподобие. Значительно… А на пепсель мне такие клетки, когда у меня – вот! (показывает шамборьер) Ясно? (отбрасывает одну из клеток ногой)

Вергилесова – Далеко отлетела страдалица. (ставит клетки на прежнее место) Спешу. Ах вы, цветочки мои синебрюхие. (возобновляет ритмическое постукивание) Спешу, как могу, только бы наш папашка задержался.

Вергилий (щёлкает хлыстом) – Красиво звучит… Могу ещё – так… Потом – так… Так, так, так… (щёлкает по-всякому) А ну ко мне, вокруг меня! Ближе, ближе… кругами, полукругами, четверточками. Очками, очками. Ами ани. Ми ни. Язь язь. Вебзи яо. Вебзи кресь. Кряси креси обоэо. Кис бусь. Кись бус. Нефер ката кью ксею… (звуки птичьих слов чередуются ударами шенбарьера. Вергилий мечется от стены к стене, от двери к двери) Кусь вуясь. Мио мео. Ух! (в изнеможении падает на стул) Ум за разум… Доведут меня эти птицы, особенно вороны… Когда же я стол поставил? А клетки? Поразительная картина. Кзя кзы чэо. Хзы кзы кэо. Кцы кцы кцы кцы… Кву… (вскоре засыпает с храпом и свистом)