Обертоны

шесть вечера! Где я, собственно? Узнаю гостиничный номер: Лондон. Скоро заедет машина. Что там

говорил мой менеджер Терри? Шесть пятнадцать? «A lot of traffic»,* — пообещал он. Концерт начинается в

половине восьмого. Festival Hall — зал, который я не слишком люблю. Зато Риккардо Мути — как хорошо

он сегодня репетировал! Как редко случается, что дирижер уважает солиста и тратит на него время.

Но что за странное ощущение в ухе? Почему так плохо слышно? Проклятый Ohropax! Часть ватно-воскового комка застряла. Что делать? Вынуть самому? Нет, в самом деле — наваждение. Гадкая шту-

* Пробки на дорогах (англ.)

81

ка проваливается еще глубже! Что делать? Быстрее одеться — Терри Гаррисон, мой английский менеджер, уже ждет. Внизу в холле: «I have a problem — a real one».* Едем к врачу. Какое счастье, что приятель

Гаррисона в этот час еще на работе. «Don't worry», — заявляет он, — «I'll fix it... Give me ten minutes».** Ог-ромная порция воды из шприца делает свое дело. Ухо свободно. Быстрее в зал... The traffic... Дождь меняет

представления о скорости. Лондонцы все равно говорят: «Nice day today, isn't it».*** Когда мы приезжаем, оркестр уже играет увертюру... Едва успеваю настроить скрипку. О том, чтобы разыграться, и речи нет.

Аплодисменты при выходе. Звучит вступление -Шуман: гениальный, но все еще недооцененный концерт.

После долгого tutti начинается мое соло. Что такое? Все слышится примерно вдвое громче: каждая

царапина, каждый вздох, каждое прикосновение смычка к струнам. Как мне потом объяснили, шприц со

струей воды удаляет из уха также и естественный фильтр.

С каждым движением смычка растет чувство, что я произвожу только шумы — даже в поэтичнейшей

второй части. Вспоминается шуточное определение скрипичной игры — «трение лошадиного хвоста о

кошачьи внутренности».**** Какая пытка! Наконец-то кода. Овации. Рукопожатие Мути. Концертмейстера.

Заметил кто-нибудь? Надеюсь,

* У меня проблема, настоящая (англ.)

** Не беспокойтесь, я справлюсь. Дайте мне десять минут (англ.)

*** Славный сегодня день, правда? (англ.)

**** Из «Словаря сатаны» Амброза Бирса

82

никто. Публика в этом не может разобраться. Меломаны воображают, что получили удовольствие в

соответствии с высокой ценой билета. Пресса все равно найдет, к чему прицепиться: поздний Шуман,

«критический период»...

Пример не единственный. В Берлине то же самое произошло еще раз. Тут я решил быть хитрее и не пошел к

врачу перед концертом. Решил, что справлюсь сам. Чего только не удается пальцам, так ловко

превращающим в звуки маленькие черные точечки партитуры. Во время второй части концерта Бетховена

пришлось изменить мнение о способностях моих пальцев. Когда я захотел исполнить очередной пассаж

особенно романтично, у меня перехватило дыхание, и я поневоле сглотнул. Тут же стало ясно, что именно

этого и следовало избегать. Вместе с глотательным движением застрявший кусочек Ohropax провалился

непосредственно в слуховой канал. Тишина, которой полагалось воцариться в зале, завладела моим ухом, —

оно совершенно оглохло. Весь финал был доигран на «автопилоте». Интонацию контролировали лишь

пальцы. Музыка разливалась вокруг меня, но могу сказать, что я присутствовал при этом лишь наполовину.

Ситуация была весьма гротескной: теперь я лучше понимал, что приходилось испытывать глухому Бетховену. Так что, в некотором смысле, исполнение оказалось исторически достоверным. А Николаус

Харнонкур, некоронованный король всего аутентичного, стоял рядом, поглощенный дирижированием, не

подозревая о том, что происходит во мне.

83

Длинный шнур - короткие гудки

Изобретатель телефона наверняка полагал, что превращает мечту человечества в реальность. Многие его

современники, вероятно, испытывали совершенно неведомые до того чувства, получив возможность, несмотря на расстояния, стены и границы, общаться друг с другом, — точнее сказать, слышать друг друга. С

тех пор телефон играет в нашей жизни важнейшую роль. Иногда он даже может заменить собаку или кошку.

Телефонные разговоры помогают преодолевать одиночество; мы звоним, спасаясь от скуки или стресса, по

делу и без. Так или иначе, все мы давно рабы сего аппарата. А с появлением факса наша зависимость от

технологии, заменяющей живое общение, только возросла.

Разумеется, давно в ходу усовершенствования, призванные, с точки зрения самих создателей, облегчить

связь: к примеру, кнопка «Ждите», отныне

84

собеседник может прямо посередине фразы внезапно объявить: «Простите, меня вызывают по другой

линии», — и на некоторое время как бы провалиться сквозь землю. Иногда он даже ничего не говорит, — вы

внезапно слышите в трубке концерт Моцарта или полную тишину, и предоставлены самому себе. Ничей