Обертоны

искуснейшее владение кончиками пальцев. Оно сообщает его работе изящество и гарантирует ей

общедоступность и убедительность. И происходит это как раз в самые неожиданные, самые сложные

моменты. Как раз тогда, когда публика убеждена в том, что все видит, бесследно исчезает теннисный шарик, сама собой

289

загорается потушенная сигарета, а красный платок становится голубым.

Как любого ребенка, меня с раннего детства завораживали фокусники. Они преодолевали, казалось, непреодолимые границы и наколдовывали из пустых кульков волшебные подарки. Маги — особый народ; это - избранники, которым дано больше, чем простым смертным, - ведь они преображают мечту в

реальность, умеют сказку сделать былью. В их волшебном мире, где нужно не понимать, а чувствовать, иллюзию создает именно и только работа рук, остающаяся незримой. В детстве я еще не знал, сколько

общего у фокусников и музыкантов.

В мире звуков, вопреки победоносному шествию электроники, многое, как прежде, продолжают делать

вручную. Фантазия, вдохновение, слух при этом не слабеют.

Может быть, кому-то покажется, что под такое определение едва ли подходит творчество певцов, ведь их

рабочий инструмент недоступен взгляду. Тем не менее, и к их искусству ремесло имеет самое

непосредственное отношение. Я, разумеется, не имею в виду тех, кто «пилит руками воздух» (Гамлет о

комедиантах), добиваясь внимания к своей особе. Работа певцов совершается в гортани, между грудной

клеткой и диафрагмой. Однако и в этом случае чудеса, — технические ухищрения современного

волшебника, — скрыты от глаз зрителей.

Вернемся к инструменталистам. Их работа часто еще незаметнее- чем труд танцоров или жонглеров.

Красивые руки - как они притягательны!

290

Сильные руки: каждый звук доносится аж до самых последних рядов.

Тонкие пальцы: какое ювелирное изящество!

Длинные пальцы: их счастливые обладатели будто бы безо всякого напряжения справляются с аккордами и

высокими нотами.

Быстрые пальцы: как ловко, ничего не смазывая, совершают они переход от одного звука к другому.

Вибрирующие пальцы: какие теплые, тающие тона они способны извлекать!

Слыша звуки и наслаждаясь ими, мы не обязаны знать, как они рождаются. Всюду существуют дотошные

профессионалы, которым важно все распознать и все классифицировать. Но оставим децибелы и частоты

лабораториям.

Мне тайна всегда была больше по душе, чем «разгадка» волшебства. Отсюда и мое стремление, чтобы

работа рук осталась незамеченной, особенно когда речь идет о чем-то признанно сложном, например,

«Последней розе» Генриха Вильгельма Эрнста. Когда меня спрашивали, как можно играть эти, в стиле

Паганини написанные вариации, я с чистой совестью отвечал: «Все зависит от музыки, остальное должно

получаться само собой». Это означало: «Заниматься, заниматься, заниматься. Чтобы никто не замечал, как

это удается». Печальная мелодия и ее выразительные метаморфозы были мне значительно важнее, чем

сногсшибательные трюкачества.

Для адекватного воплощения партитуры артисту (кроме слуха, понимания и опыта) необходимы руки, пальцы. Пианистам, правда, помогают и ноги:

291

мастерское владение педалью — гарантия убедительного legato и cantabile. Для скрипачей в основе основ —

тонкость ведения смычка, владение любыми позициями, разнообразие vibrato, незаметность переходов, беглость: все это — увенчание бесконечного учебного процесса. Детским рукам, при всей их чудесной

невинности, со всем этим еще не справиться. Музыка рождается лишь у тех, кому удалось овладеть

ремеслом. Может быть, потому немногим и суждено быть артистами, что на это необходимы годы тяжкого

труда. Только тогда, посредством волшебного превращения обычного в необычайное, слушателям

открывается иной мир, мир воображения.

В защиту отмен

Eсть исполнители, привыкшие отменять назначенные выступления по причине воображаемого насморка; есть другие, которые выходят на сцену, чего бы это им не стоило. К первой категории нередко относились

«перфекционисты», — такие, как Артуро Бенедетти Микеланджели или Святослав Рихтер. Упорные и

надежные составляют большинство, что делает поименное перечисление излишним.

Я отношусь, по-видимому, к дисциплинированным. Тем не менее, и в моей жизни бывало так, что колебания

настроений приходили в противоречие с профессиональным долгом. Условия артистического

существования, — например, тот факт, что мы должны давать согласие на выступление за месяцы, за годы

вперед, — противоестественны. Откуда же мне сегодня знать, захочу ли я через два с половиной года в

одиннадцать утра играть Шуберта или Прокофьева или отправиться на курорт? Почему от нас этого

ожидают и даже требуют?

293