Обещанье не пустяк

– Это Соня! – радостно сказал принц. – Она три раза назвала его милым дедушкой!

Чародейка ахнула:

– Вы знали, выше высочество?!

– Догадался! – сияя, ответил он.

Мирабель хлопнула себя по лбу.

– И я могла бы… ведь знала же, знала, что он наложил на себя какое-то заклятие… да забыла!

Всплеснув руками, она бросилась обнимать своего крестника, а Эш воззрилась изумленно на принца.

– Но как?

– У нас сказка есть такая, – объяснил он ей и всем остальным, – про мальчика, который обидел фею. Она же за это превратила его в осла, и он должен был оставаться им, пока его кто-нибудь не похвалит – три раза. Я вдруг вспомнил и сообразил! Соня… – он заглянул под стол, – вы можете выйти, всё уже вполне безопасно!

– Ой, а ведь и у нас есть такая сказка! – встрепенулась Настя. – Очень, во всяком случае, похожая. И я ее совсем недавно дочке своей читала… но вот – не сообразила!

С крыльца донесся голос:

– И слава богу! Чем больше среди вас нашлось бы таких сообразительных, тем меньше у меня было бы шансов – кто-нибудь непременно проговорился бы и все испортил! Ведь тот, кто трижды произносит ключевое слово, не должен этого знать!

И, высвободившись из объятий феи, Матвей торопливо спустился к ним.

– Где моя спасительница? Дайте же мне ее поблагодарить!

Чтобы увидеть Соню, однако, ему тоже пришлось нагнуться и заглянуть под стол.

Она уставилась на него оттуда затравленно.

– Не бойся меня, – сказал он, широко улыбаясь. – Я твой должник – на всю оставшуюся жизнь, наверное. Потому что вряд ли сумею расплатиться, – и покачал головой. – Я ведь уже и не надеялся!

– На что? – пискнула она.

– На то, что кто-то снимет с меня это чертово заклятие! Выходи же, благодетельница моя!

– Не выйду! А вдруг ты обратно превратишься?…

– Никогда! Никогда больше не сделаю такой глупости! Клянусь!

Мирабель опять всплеснула руками.

– Но как тебя вообще угораздило? Или это все же не ты… не сам себя…

– Да сам, сам, – Матвей выпрямился и снова покачал головой. – Такого дурака свалял!.. но понял это, к сожалению, слишком поздно. Когда уже засел тут безвылазно и без надежды, что хоть кого-то в сад занесет…

– Как это? – перебила Мирабель. – А я? Меня ведь заносило, и я могла бы тебе помочь! Но я и пасечника здесь не видела, ты прятался! Почему?

– Ты, крестная, помочь не могла. Снять с меня заклятие мог только человек. А прятался от тебя не я, а пасечник, потому что таким я его придумал – мизантропом, бирюком… и ослом! Я же от большого ума решил максимально затруднить это дело. И образ выбрал препакостный – чтобы ни у кого язык не повернулся милым назвать, и в месте таком укрылся, куда практически попасть невозможно…

– Но по какой причине вы сотворили все это? – удивился Гойдо.

Матвей тяжело вздохнул.

– Давайте-ка мы все-таки уговорим Соню выйти, – сказал вместо ответа. – А потом присядем, чаю с медом попьем, я и объясню. Не то чтобы рассказ мой был долог… но ведь в ногах правды нет, как говорится, а пасечник, конечно, успел вас загонять! – Он снова сунулся под стол. – Сонечка, умоляю!

– Ладно, – неохотно сказала та. – Ты только отойди. Подальше. А передо мной пускай Эш встанет!

– Все, все твои защитники встанут, а я, если хочешь, дам себя опять обездвижить, лишь бы ты спокойна была!

Тут он увидел под деревом свой посох.

– О, – обрадовался, – не надо обездвиживать, я лучше тут порядок наведу, хоть слегка!

Поднял его, сделал короткий, почти незаметный взмах и…

В единый миг убогая хижина превратилась в добротный двухэтажный дом – белый, с зеленой черепичной крышей, увитый сверху донизу живописным плющом, – причем корзина, от которой изрядно рыбой несло, с нового, каменного крыльца исчезла.

Затем Матвей оглядел вытоптанный двор и поморщился.

– М-да, – сказал, – дом – это пустяки, он всего лишь замаскирован был, а вот остальное… Немало придется повозиться. Чертов пасечник, какие куртины загубил! И ведь внушал я ему… Ну ладно, завтра этим займусь. Эй, – крикнул он, обращаясь к големам, – все за дело! – и те разом ожили.

Задвигались – кто к выходу потопал, кто в небо взлетел, – и вскоре во дворе остались только два «бобра» (Мики и Рики, предположительно), да «пчела» в очках, которые встали рядком неподалеку, в ожидании дальнейших распоряжений.

– Пойду-ка и сам переоденусь! – Матвей глянул на обноски, доставшиеся ему в наследство от «пасечника», взбежал на крыльцо и скрылся в доме.

Только тогда Соня решилась наконец вылезти из-под стола.

Села на лавку рядом с чародейкой, поежилась.

– Вы ему верите? – спросила, обводя взглядом всех по очереди.

– Конечно! – засветилась Мирабель. – Это же крестник мой, он мухи не обидит, не бойся!

– А это точно он?

– Он, он! – ухмыляясь, ответил Дымша. – Уж мне ли его не знать?

Тут Соня взвизгнула, потому что на столе перед ними произошло внезапное движение – прежние посуда и угощенье исчезли, а взамен явились другие. Пузатые расписные чашки с блюдцами, керамические плошки с медом и разнообразным печеньем, сливочник, сахарница, блюдо со свежайшей малиной и смородиной… А на втором, маленьком столике запыхтел настоящий самовар, с заварочным чайником на конфорке.