Обещанье не пустяк

– Я был невероятно здоров, – Стас выпрямился в кресле, – всю жизнь. Но вот уже четвертый день…

– Вижу, – кивнул Матвей. – Симптомы можешь не перечислять. Тахикардия, аритмия, пульс зашкаливает, давление скачет… но это все, мой друг, как говорится, на нервной почве. То есть психосоматические явления в чистом виде. Знаешь, что это такое?

– Знаю.

– Тогда рассказывай. С чего все началось?

– Со встречи с феями, – напряженно ответил Стас. – И особенно худо теперь бывает, когда они поблизости. Чем ближе, тем хуже.

– Ага. И где ж ты встретил их?

– В кафе на Невском.

– И как ты умудрился их разглядеть?…

…Настя была немало польщена доверием, которое он оказал ей, позвав с собою.

Однако ничего нового сейчас, кроме разве что подробностей, умело выпытанных Матвеем, – не только о встрече с феями, о которой Стас поведал им с Соней коротко, накануне, когда пришел их предупредить, но и о сне с игрушками, увиденном им уже здесь, в саду, и воспоминании о злополучной клятве, – не услышала.

Поэтому все понять не могла, отчего он так нервничает.

Ну, есть у него, возможно, дар. Магический. Забытый – что, конечно, не радует. Вернее, заблокированный. Но что в этом такого пугающего?

На Стасе же буквально лица не было, особенно когда он рассказывал о клятве, – побледнел, сжал руки в кулаки, чтобы не видно было, как дрожат пальцы…

Этот самый вопрос задал наконец и Матвей – после того как, выслушав его, произвел второй, на сей раз долгий, тщательный и нудный осмотр и объявил в результате, что некий блок у Стаса действительно стоит.

Но что скрывает за собою – не разглядеть. Возможно, в самом деле какой-то дар.

И создан этот блок, вероятнее всего, именно клятвой…

– Успокойся! – сказал он. – Что ты дергаешься-то, в толк не возьму?

Стас вскинул брови.

– Как – что? Я же объяснил, кажется. Если у меня и есть какой-то дар, унаследовать его я мог только от отца. А кто отец – я не знаю. Как не знаю и того, какие еще гены, вместе с даром, могли достаться мне от него. А вдруг…

Запнулся, умолк.

– Что – вдруг? – подтолкнул Матвей.

– А вдруг он был… не совсем здоров? Я же и о магических дарах ничего не знаю. Три дня назад еще не верил в их существование вовсе, не говоря уж о существовании фей! Что они вообще такое, эти дары? Откуда берутся? Если даются от рождения, как все другие, нормальные таланты, – то это ладно, это, возможно, даже хорошо… Но вдруг они бывают следствием какого-то… сбоя в организме, какой-то… мутации?!

Настя вздрогнула.

Вот оно что! Да уж, при таком подозрении она на его месте, пожалуй, тоже занервничала бы…

– Это ты к тому, что бабка называла отца чудовищем? – спокойно уточнил Матвей. – Ну, знаешь… она могла его попросту сильно не любить! Как и положено классической теще! Какая, к черту, мутация? На меня посмотри – очень на мутанта похож?… А родился, представь себе, с даром, причем от самых обычных мамы с папой, и даже фея Врачевания меня в лоб не целовала – Мирабель свидетельница! Правда… – он несколько помедлил, прежде чем продолжить, – думаю, это все-таки не твой вариант. Кое в чем ты прав. И это «кое-что» я увидел. Только потому увидел, надо сказать, что искал его. Меня, понимаешь ли, сразу насторожил один симптом – ухудшение твоего состояния при феях. – Он снова сделал паузу. – И теперь я практически уверен, что кто-то у тебя в родне все же не был обычным человеком… Да погоди ты вскакивать! Сиди, сейчас все выясним.

Матвей деловито поднялся на ноги. Спросил:

– Вида собственной крови не боишься?

– Нет!

– А ты, Настенька?

Она опять вздрогнула.

– Тоже не боюсь, а что?

– Да уколю сейчас пальчики, вам обоим, для наглядного сравнения, так сказать…

С этими словами он открыл шкаф, достал оттуда флакон с какой-то прозрачной, как вода, жидкостью, штатив с пробирками, коробку с прочими необходимыми принадлежностями. Плеснул той жидкости в две пробирки, попросил Настю сесть ближе. Протер ей палец спиртовой салфеткой, кольнул специальным перышком и объяснил попутно:

– В пробирочках – особый состав, я сам его изобрел. Обычная человеческая кровь растворяется в нем, как в простой воде, окрашивает его в красноватый цвет. И больше он не покажет ничего, только то, что кровь – человеческая. Вуаля!

Он встряхнул пробирку с каплей Настиной крови, предъявил результат обоим.

Жидкость, как он и говорил, покраснела.

– А вот если, – сказал Матвей, жестами выпроваживая Настю с табуретки и приглашая Стаса на ее место, – это будет кровь феи или гоблина, или еще кого-то из стихиалей… впрочем, полагаю, сами сейчас увидите!

Настя, не зная что и думать, на всякий случай перестала дышать. Оцепенел и Стас, одними глазами следя за каждым движением Матвея.

Кровь, выступившая на его пальце после укола, на вид ничем не отличалась от Настиной.

Но когда капелька ее упала в пробирку…

Жидкость коротко сверкнула. И окрасилась в бледно-зеленый цвет.

– Что и требовалось доказать! – довольно кивнул Матвей.

– Что… что именно? – с трудом выговорил Стас, не в силах оторвать взгляда от пробирки.

– Что, возможно, папенька твой и впрямь был не человек! Но…

– А кто?!