Обещание

Простите, говорит он еще раз. Я знаю, что сейчас очень поздно.

Садитесь.

Оба усаживаются, Джейк на диван, а священник в кресло поблизости. Отец Бэтти завернулся в халат, расписанный вручную в технике батика, это подарок от прихожанина, побывавшего на Дальнем Востоке, но из-под халата видна тигровой расцветки пижама, не говоря уже о костлявых, оплетенных голубыми венами голенях поверх пушистых шлепанцев. Джейк никогда больше не повстречает его в таком виде, причем это к ним обоим относится.

Что вас мучит, что вас тревожит? спрашивает священник.

Отче, я понимаю, что исповедальня святое место, или как вы там сказали, но не могли бы вы сделать в этом случае исключение?

Что-что? Ум священника буксует, как лысая покрышка на песке. Что вы имеете в виду?

Мне нужно знать, в чем она вам исповедовалась.

А, вот оно что. Зря тогда проболтался. Я не могу вам этого сказать, Джейк.

Отче, я умоляю вас.

Бедный малый и правда бухается на колени, утыкается лицом тебе в халат. Приходится его поднимать, тащить за шкирку, и после него на халате влажное пятно.

Нет, восклицает отец Бэтти, пожалуйста, не надо! Как будто он тут проситель, а не Джейк. Послушайте, друг мой, вам нужно собраться. Взять себя в руки.

Не могу. Пытался, но не получается. Джейк неистово вскакивает на ноги, потом опять садится. Мне необходимо, говорит он. Мне необходимо знать.

Священник вздыхает. Сложный, казалось бы, момент, но вдруг он становится простым. Время очень позднее/раннее, он слишком устал, чтобы бороться, и бедняге Джейку нехорошо. Ко всему прочему, ему самому нужно в уборную, и это заставляет ускорить дело. Иногда следует проявить человечность.

У вашей жены была внебрачная связь, говорит он.

Вот. Сказано. Он произнес слова, и какую-то секунду они парят в воздухе, прежде чем собеседник их воспринимает. Видно по лицу, как меняет его новое знание. Боль ушла, и теперь он выглядит разозленным. Прости меня, Господи, говорит или, возможно, только думает священник, но иногда правда лучше всего.

Внебрачная связь? Джейк рассматривает эти слова снаружи, как некий диковинный предмет. С кем?

Нет, этого я не знаю. Боюсь, мне сейчас нужно…

Прошу вас, отче. Сказали А, так скажите и Б. Назовите мне его имя.

Я не могу вам его назвать по той простой причине, что я его не знаю. Она призналась в связи, но не сказала с кем. Это истинная правда, клянусь святой кровью Христовой, а теперь вам следует ехать домой и ложиться спать.

Боевой задор у Джейка улетучивается, он зримо весь как-то уменьшается. Когда собеседник поднимается на ноги, он делает то же самое. Мир приходит с приятием, говорит, выпроваживая его, священник.

Как принять то, чего я не знаю?

По-своему он прав, думает Тимоти Бэтти, идя наконец по коридору. Чтобы покориться правде, нужно ее знать. Но правда, конечно, может и убить. Разговор привел священника в такое расстройство, что он едва успевает в туалет. Мало у кого, вероятно, это занятие из самых любимых, но еще намного хуже, если в кишечнике неспокойно. Странно, что люди практически не говорят о дефекации, ведь это каждодневное событие. Мозг склонен ее отрицать, сколько бы фундаментальных истин там внизу ни звучало. Ни один персонаж романа не делает того, что он делает сейчас, то есть не раздвигает ягодицы, чтобы вывалить вон свое душевное смятение. Один из способов убедиться, что ты не вымысел. Иисус сидел когда-нибудь на толчке? Вот вопрос. Имелся ли у Него анус? По Писанию выходит, что вряд ли, однако ведь нельзя наесться хлебами и рыбами без последствий на другом конце. Устыдись, Тимоти, это же хула на Господа. Как так? Не знаю, но определенно хула.

Прости эту заблудшую женщину, Отче, она так хотела искупления. И прости меня, если я был к ней несправедлив и причинил ей вред своим отказом. Хотя что он, собственно, нарушил? Женщина не исповедовалась как следует. Был ли он, Тимоти Бэтти, не прав, послав ее восвояси? Это приходит священнику на ум чуть позже, когда он тянется за туалетной бумагой, но он решает, что прощен Богом. Я обращался к ней с любовью в сердце! И к ее мужу тоже. Бедняга измучился, и я сказал ему правду, тут не может быть греха. Благодарю Тебя, Отче, за это облегчение. Так земной отец преклоняет колени перед Небесным Отцом, один в другом наподобие матрешки. Или, возможно, один на другом, отцы туда и сюда, сверху вниз и снизу вверх.

А тем временем около церкви Джейк Норроу сидит за рулем своей машины. Да, он еще здесь. Массивный, медного цвета малый с неподвижной хмурой морщиной меж глаз. Похоже, думает, но о чем? Ему некуда теперь ехать, в этом, может быть, его проблема.

Долго так просидев в оцепенении, он наконец встрепенулся. Бездомный наблюдает из-под церковной двери, как он, запустив мотор, неуверенно отъезжает. Что-то тут неладно. Бездомный наделен способностью воспринимать тонкие сущности из других измерений, и он обеспокоен тем, что прицепилось, он видит, к человеку за рулем.