Обеты молчания

Она припарковала машину и задумчиво зашагала по двору колледжа. Было тихо. В воздухе пахло по-осеннему, хотя было тепло, и тут и там плясали маленькие облачка гнуса и мошкары. Она знала, насколько ей повезло, что она имеет право занимать несколько комнат в колледже, работая замещающим капелланом и здесь, и в больнице, и при этом может писать свою докторскую диссертацию. Она совершила так много ошибок, столько раз сворачивала не туда, постоянно приходила к выводу, что выбранные ею профессии – не для нее. А сейчас у нее было и личное пространство, и время. Она надеялась, что теперь наконец сможет доказать, что достаточно хороша – хороша для того, чтобы оправдать надежды, которые на нее возложили («в который раз», – подумала она). Она удивлялась, почему уверенность, которая была так сильна, когда она решила стать священницей, так стремительно ослабла.

К двери ее комнаты была пришпилена записка: «Дорогая Джейн, не согласишься ли ты выпить со мной завтра чаю в четыре тридцать? Надеюсь, у тебя все хорошо, и ты комфортно обустроилась. С наилучшими пожеланиями, Питер». Такая изысканная вежливость со стороны старшего капеллана вместе со словами «чаю в четыре тридцать» заставили ее улыбнуться. Некоторые вещи не меняются.

На ужине присутствовали всего несколько человек, и она осталась в общей гостиной, чтобы поддержать разговор, до начала десятого. Она почти никого не знала, но в колледже знакомились легко, и возвращалась она в свою комнату в хорошем настроении, планируя в ближайший час поработать, а потом позвонить Кэт Дирбон. Но прежде она включила телевизор, чтобы посмотреть новости. Когда появилась картинка, на экране возникло лицо Саймона Серрэйлера крупным планом. Джейн стояла и смотрела на него, взволнованная одновременным ощущением его близости, как будто он был здесь и разговаривал с ней, и невероятной отдаленности.

Он выглядел спокойным и уравновешенным, но становился мрачным, когда ему задавали вопросы про стрельбу в Лаффертоне. Было очевидно, что Саймона прижали к стенке, но в то же время нельзя было не отнестись с пониманием к общественности, которая негодовала из-за того, что по городу катится волна кровавых убийств, а полиция как будто бы ничего не делает, чтобы это остановить. Но в следующее мгновение Джейн увидела Саймона не там, под лучами телевизионных софитов, а за окном своего домика, где обезумевший от горя мужчина удерживал ее: как Саймон разговаривал с ним, пытался его успокоить, и потом, когда ее наконец выпустили, как он дождался ее и утешил. Она вспомнила единственный вечер, который они провели вместе. Она состряпала нехитрый ужин. Ей было хорошо рядом с ним, но в последний момент она отвергла его, отступила, смущенная и неуверенная, все еще шокированная тем, что с ней произошло. Она не должна была давать Саймону шанс, и она знала это, потому что ему была в тягость настоящая близость, ее поведение его удивило и ранило. Он не понял, почему, несмотря на такой громадный риск с его стороны, ему все равно отказали.

Потом, после отъезда из Лаффертона, в последние выходные перед тем, как отправиться в аббатство, она написала ему длинное и очень деликатное письмо, в котором пыталась извиниться и объясниться. Она так его и не отправила.

Телефон звонил очень долго, прежде чем Кэт ответила.

– Это Джейн.

– Извини, я была наверху с Крисом.

– Я по этому поводу и звоню. Как дела?

Кэт вздохнула.

– Подожди, дай мне присесть. Я рада, что ты позвонила.

– Хорошо, но всегда говори, если время неподходящее или ты не в силах разговаривать об этом. Я не хочу навязываться.

– Ты совсем не навязываешься. Но ладно, я обязательно скажу. Он очень плохо себя чувствует… У него слишком резкие перепады настроения, и он постоянно спит. Понятно, он на сильных препаратах, к тому же у него было три сеанса радиотерапии.

– Это помогает?

– Пока сложно сказать. Но у меня сомнения.

– Ты сказала детям?

– О да. Столько, сколько смогла. Сэм понимает… но он молчит об этом. Хотя постоянно пытается быть рядом со мной и много сидит дома. Ханна – я даже не знаю. Она просто маленькая егоза, я не уверена, что она серьезно это восприняла. Я не могу сказать им, что он умрет, Джейн… Я сказала, что не уверена, что он поправится, но это не одно и то же. Сэм смотрит на меня. Я знаю, что он думает. Феликс, естественно, еще слишком маленький, но он заметил, что ему нельзя больше скакать на Крисе, как раньше. Мне приходится держать его подальше, он слишком шебутной. Сегодня у нас был папа. Он не особо чуток, как и всегда. Джудит не смогла прийти, она уехала в Эдинбург повидаться с дочерью. С ней было бы проще, она сглаживает острые углы в общении с отцом. Но потом пришел Саймон, и он единственный, кто подобрал ключик к Крису… его как будто вообще ничего не смущает. Они просто разговаривают. Он может сказать что угодно, и Крис принимает это.

– Я только что видела его в новостях.