Обеты молчания

Расслабься, сделай глубокий вдох, медленно выдохни и сфокусируй свое сознание на Боге и Господе, чья любовь к тебе неизмерима. Поблагодари их за то, что наполнили тебя Святым Духом, еще раз вдохни и позволь этому вырваться – продолжай произносить слова восхваления, благодарности и служения. И именно их ты и будешь говорить. И будь СМЕЛ – слова, которые ты произносишь, это доказательство того, что Иисус жив и благоденствует – и то же будет с тобой – во веки веков! Он заплатил жизнью за то, чтобы дать тебе возможность восславлять его и служить ему таким невероятным способом, так что погрузись в это!

Он снова закрыл глаза, но пастор уже опять встал на ноги, размахивал Библией и взывал к ним, чтобы они услышали слова Иисуса.

– «Придите ко Мне, все трудящиеся и обремененные, и Я успокою вас»[15]. Сколькие из вас работают в поте лица, чтобы заплатить аренду, отдать долг по кредиту, накормить малышей, купить одежду, заправить машину? Сколькие из вас встают ни свет ни заря и бредут на работу, которая им не особо интересна, сидят на ней весь день, а потом бредут домой, выжатые как лимон? Сколькие из вас здесь? Думаю, все из вас, кто достиг того возраста, чтобы ходить на работу. А те из вас, кто слишком молод, – что же, полагаю, вы ходите в школу, не так ли, вы сидите на уроках, а потом делаете домашнее задание, день за днем. Вы обременены. Но что нам говорит Иисус Христос? Разве он говорит, что я дам вам кучу денег, чтобы вы перестали работать и полетели во Флориду и весь день валялись у бассейна? Разве он говорит: хорошо, я позволю вам бросить школу и веселиться целыми днями и больше никогда не заучивать правила правописания или химические формулы, аминь? НЕТ, не говорит. А говорит он: «Я успокою вас», но разве это означает безделье? НЕТ, не означает. Был ли Иисус бездельником? Были ли его ученики бездельниками? НЕТ, не были. Это слова Иисуса необходимо хорошенько обдумать. Успокою. Я успокою вас…

Все начали шумно подниматься со стульев. Кто-то громко чихнул. Мальчик в синей флисовой куртке толкнул мальчика в красной. Женщина рядом с Томом прижалась к нему. Он отодвинулся, но она прижалась сильнее. От нее пахло рыбой.

Когда все ушли, он остался сидеть в церкви, пока пастор не вышел из боковой комнаты, чтобы прибраться.

– Том? Жаль, что сегодня вечером мы не смогли послушать, как ты играешь для нас, – все в порядке?

Он подошел ближе, внимательно на него взглянул. Сел рядом.

– Выглядишь ты нехорошо. Ты слышал слова Господа только что? «Придите ко Мне все обремененные»? В чем бы ни была проблема, мой мальчик, впусти эти слова в свое сердце.

– Я пытаюсь. Это просто… тяжело.

– Я здесь к твоим услугам, если хочешь поговорить, но если нет, попробуй Иисуса. Он к твоим услугам всегда и везде.

– Да. Я знаю.

– Тогда… Я, пожалуй, продолжу уборку, а ты сам решай, что делать, Том. И я, и он тут, неподалеку.

– Спасибо.

Он опустил голову. Пол был стерт и заляпан грязью. «Тысячи ног, – подумал он. – Тысячи ног».

Он не знал, хочет ли он говорить с пастором, но с Богом говорить он не мог, да и в любом случае зачем это нужно, ведь ему и так ведомы глубины его души, он знает, что не так. Он должен был сделать что-то, чтобы это исправить, вот и все, должен был остановить происходящее. Ему не мог быть по душе этот брак: Хелен Криди с воинствующим самоуверенным атеистом, который насмехался над Иисусом и однажды нарисовал ему очки в одной из листовок Тома. Его мать еще не переродилась, но она была хорошим человеком, он знал, что это просто вопрос времени, она обязательно увидит свет и впустит Иисуса в свою жизнь, но для Фила Расселла надежды не было никакой, и если она выйдет за него…

Нет, нельзя говорить, что нет никакой надежды. Для всех была надежда обратиться к Иисусу до того, как станет слишком поздно. Только в данный момент Том не понимал, каким образом это может произойти с Филом Расселлом. «Гордый и «жестоковыйный», – подумал Том. Это точно он. В Библии всегда находилось подходящее слово.

Пастор хлопнул крышкой деревянного ящика со сборниками гимнов и несколько секунд помолчал.

– Том, в десять мне надо идти.

Том поднялся на ноги.

– Нужно обсудить что-то – звони мне. Я возвращаюсь сюда, ты делаешь звонок, да? Не надо изводить себя, ладно?

– Хорошо. Спасибо.

– Ты на своем мотоцикле? Меня эти штуки пугают до смерти.