Обман

– Вероятно, у него есть повод для столь сильного протеста. – Барбара чуть приподняла указательный палец. – Послушай, я согласна, что манеры у него, как у каторжника, да и этот Ракин Хан наверняка не лучше. Но ты почему-то не обращаешь внимания на обстоятельства, которые никак не привязать к Муханнаду. Вот хотя бы три таких обстоятельства: ты сказала, что машина Кураши была распотрошена; его тело перенесено; ключи от машины брошены в кусты. Если бы Муханнад убил Кураши ради того, чтобы сохранить честь семьи, стал бы он потрошить машину и оттаскивать тело? Зачем так явно привлекать внимание к тому, что в темноте могло бы запросто сойти за несчастный случай?

– Да потому, что он не хотел, чтобы это принимали за несчастный случай, – возразила Эмили. – Он хотел, чтобы все было именно так, как оно обстоит сейчас – это событие должно сплотить его народ. Он имеет в результате двойной выигрыш: сводит счеты с Кураши за нанесение ущерба репутации своей семьи и укрепляет свои позиции в азиатской общине.

– Согласна. Допускаю такое, – сказала Барбара. – Ну, а с другой стороны, почему мы так безоговорочно верим рассказам Тревора Раддока о сексуальных отклонениях Кураши? Ведь мотив есть и у него. Его хотя и не вернули на прежнюю работу, как Армстронга, но, судя по нему, он не из тех, кто не воспользуется шансом отомстить, если судьба предоставит ему таковой.

– Но ты же сказала, что и у него есть алиби.

– Да, черт возьми! У них у всех прямо-таки потрясающие алиби! Эм, явно кто-то в чем-то врет.

– Я в этом тоже уверена, сержант Хейверс. – Эмили говорила ровным голосом, но стальные нотки, различаемые в нем, снова напомнили Барбаре о двух фактах: не только то, что Эмили руководила ее работой в силу своего таланта, ума, интуиции и умения, но также и то, что и ей самой было позволено участвовать в этом расследовании только благодаря великодушному разрешению руководителя следственной группы.

Остынь, приказала она себе. Это уже не твоя компетенция, Барб. Она вдруг почувствовала, какая жуткая жара в дежурной части. Хуже, чем в печке. Прямые лучи послеполуденного солнца впивались в тело, словно раскаленные пики. Когда еще на морском побережье в этой стране было такое жуткое непереносимое для человеческого организма лето, задала себе вопрос Барбара.

– Я проверила алиби Тревора, – сказала она. – По пути сюда я зашла в ювелирный магазин «Рекон». По словам мамаши, Рейчел свинтила из дому сразу после моего ухода. И мамаша не может сказать, была ли Рейчел в ту ночь на месте убийства или нет, поскольку в тот вечер она выступала на соревнованиях по танцам в Челмсфорде[73]. Она сказала мне еще кое-что весьма интересное.

– И что же? – спросила Эмили.

– Она сказала: «Моя Рейчел гуляет только с белыми мальчиками, запомните это, сержант». Как по-твоему, что бы это значило?

– Наверняка что-то ее тревожит.

– Мы знаем, что Кураши, очевидно, встречался с кем-то в ту ночь. Со слов Тревора Раддока нам известно, что Кураши имел сексуальные контакты с мужчинами. Даже если Кураши и был гомиком, то это вовсе не значит, что он не мог быть… как бы это сказать… двояко ориентированным.

– Так ты считаешь, что у Кураши были дела с Рейчел Уинфилд? – спросила Эмили.

– Она отдала ему чек на тот самый браслет. Эм, на то у нее должна была быть причина. – Барбара перебирала в уме один за другим элементы этого пазла, не пытаясь ни один из них примерить по месту. – Но это никак не проясняет ситуацию с браслетом: как он оказался у Тео. Я допускаю, что Сале подарила ему его, но ведь он также мог снять его и с тела мертвого Кураши. Если это так, значит, Сале врет, что бросила браслет в воду с пирса, а это, в свою очередь, говорит о том, что ей известно, как именно этот браслет задействован во всей цепи событий. А иначе какой смысл ей врать?

– Господи. – Эмили, стоявшая позади нее, вдруг заговорила совершенно другим голосом; сейчас в нем чувствовались усталость и немного страсти. – Похоже, мы в капкане.

Тон, каким заговорила сейчас руководитель следственной группы, заставил Барбару повнимательнее посмотреть на подругу. Эмили облокотилась торсом о край письменного стола, и впервые Барбара заметила, что под глазами подруги явственно проступают синие круги.

– Эм? – обратилась к ней Барбара.

– Если убийца кто-то из них, этот город взлетит на воздух.

Барбара знала, что она имеет в виду: если убийца окажется англичанином, то город охватит еще более сильное расовое волнение, а это значит, что полетят головы. И первой окажется голова Эмили Барлоу.

Они молча смотрели друг на друга, и в этом молчании Барбара услышала голоса, доносящиеся от входа снизу. Мужчина говорил отрывисто; голос женщины, отвечавшей ему, был спокойным и профессионально поставленным. Мужчину Барбара узнала сразу. В приемной находился Муханнад Малик, приглашенный на встречу с полицией. С ним должен был быть Ажар. Итак, наступил момент, когда она должна была сказать Эмили Барлоу правду.