Обман

Она намотала конец длинной пряди волос Сале на палец и стала водить по ней щеткой. Откинув расчесанную прядь на спину дочери, принялась расчесывать другую.

– Мы сможем поговорить друг с другом?

Эти слова матери болью отозвались у нее внутри, словно тяжелый кулак нанес внезапный удар по сердцу. Сколько раз после того, как прошло детство, она слышала от Вардах эти обращенные к себе слова? Тысячи раз? Сотни тысяч раз? Они звучали как призыв откровенно рассказать обо всех секретах, о мечтах, о трудных вопросах, о беспокоящих чувствах, о сокровенных надеждах. И этот призыв всегда подразумевал твердую договоренность о том, что все, сказанное матерью и дочерью, останется между ними.

– Расскажи мне, что бывает между мужчиной и женщиной? – И Сале, бывало, слушала – с испугом и благоговейным страхом – рассказы Вардах о том, что происходит между мужчиной и женщиной, связавших себя узами брака.

– А откуда родителям известно, что выбранный ими человек годится в супруги кому-то из их детей? – И Вардах неторопливо и спокойно описывала все способы, к которым прибегают отец и мать для того, чтобы выяснить, что творится в сердцах и в душах их детей.

– А ты, амми? Ты боялась выходить замуж за того, кого не знала?

– Я больше боялась переезда в Англию, – ответила Вардах. Но она верила, что Акрам сделает для нее все возможное, так же как верила тому, что ее отец выбрал ей в мужья человека, который будет заботиться о ней на протяжении всей жизни.

– Неужели ты никогда в жизни ничего не боялась? Даже встречи с Аби-джаном?

– Разумеется, боялась, – ответила мать. Но она знала свои обязанности, и когда ей представили Акрама Малика, она разглядела в нем доброго человека, с которым она могла бы устроить свою жизнь.

К этому мы, женщины, должны стремиться, внушала ей Вардах в те тихие минуты, когда лежала рядом с дочерью на ее кровати перед тем, как Сале засыпала. Мы, как женщины, получаем полное удовлетворение, в точности исполняя желания наших мужей и детей, а также выдавая наших детей замуж за тех, кто подходит им по жизни. Истинная удовлетворенность, Сале, вырастает из наших традиций. А традиции связывают нас воедино и делают народом.

Тогда, во время этих вечерних разговоров, полумрак, царивший в комнате, скрывал их лица и располагал их сердца к откровенности. А теперь… Сале задумалась о возможности поговорить с матерью. Ей так этого хотелось. Она изнемогала от желания раскрыть свое сердце Вардах, получить желаемое успокоение, ощутить себя в безопасности – ведь так было всегда, когда мать находилась рядом. Но для этого ей необходимо было рассказать правду, которая без сомнения навсегда погубила бы саму возможность обрести желаемые успокоение и безопасность.

И она тихим голосом сказала только то, что могла сказать:

– Амми, сегодня полиция приходила на фабрику.

– Да, твой папа сказал мне об этом по телефону, – ответила Вардах.

– И еще они прислали двух полисменов. Эти полисмены разговаривают с каждым и записывают эти беседы. Они обосновались в комнате для совещаний и вызывают работников для допросов по одному. Вызывают всех с производства, из экспедиции, со склада, из цеха подготовки сырья…

– Ну а ты, Сале? С тобой эти полисмены беседовали?

– Нет. Еще нет. Но побеседуют. И скоро.

Казалось, Вардах услышала что-то тревожное в голосе Сале, потому что на мгновение ее рука, расчесывающая волосы дочери, замерла.

– Ты боишься беседы с этими полицейскими следователями? Тебе известно что-нибудь о смерти Хайтама? Что-нибудь, о чем ты еще не говорила?

– Нет. – Сале тут же убедила себя в том, что это не ложь. Ей и вправду ничего не известно. Она просто подозреваемая. Она выжидательно смотрела на мать, стараясь угадать, уловила она или нет изобличающие колебания в ее голосе либо нетипичные интонации, говорящие о душевном конфликте, вызванном тем, что чувство вины, жалость, страх и беспокойство обостряют друг друга. – Но я боюсь, – продолжала Сале. По крайней мере, в этих словах была правда, которую она могла доверить матери.

Вардах положила щетку для волос на комод. Подойдя к дочери, она своими мягкими пальцами взяла Сале за подбородок, подняла ее лицо и пристально посмотрела в глаза дочери. Та почувствовала, как заколотилось ее сердце, и поняла, что родимое пятно на щеке потемнело.

– Тебе нечего бояться, – сказала Вардах. – Отец и брат защитят тебя, Сале. Да и я не дам тебя в обиду. Ничего плохого, подобного тому, что случилось с Хайтамом, тебе не грозит. Отец не пожалеет жизни на то, чтобы обезопасить тебя. Да ты и сама это знаешь, верно?

– Плохое уже случилось со всеми нами, – прошептала Сале.