Обман

Проглядывающие в нем черты мужчины убеждали ее в том, что она достойная женщина. Ее обязанностью является одаривать своего мужа сыновьями, и она будет исполнять эту свою обязанность до тех пор, пока ее тело будет служить ей. А за это в старости о ней будут не просто заботиться, с ней будут обращаться, как с сокровищем. И это принесет ей столько славы, сколько этой гнусной маленькой Сале не собрать и за тысячу жизней. Она и думать не может о том, чтобы быть такой же плодовитой, как Юмн; к тому же она уже настолько серьезно нарушила заповеди мусульманской религии, что нечего и думать о возможности искупить эти грехи. Она – это порченный товар, который не отмыть от грязи и ничем не исправить. Она ни на что не годится, разве только на то, чтобы быть рабыней.

Эта мысль согревала ей душу.

– Да, – запела Юмн, наклонившись к ребенку. – Да, да, ну какая же приятная мысль.

Она ласкала малюсенький отросточек, висящий между его ножками. Совершенно невероятным казалось ей влияние этого крохотного кусочка плоти на все, что предстоит совершить в жизни этому ребенку. Но именно так повелел Пророк.

– Мужчины повелевают нами, – тихим речитативом внушала Юмн малышу, – потому что Аллах поставил их над нами. Бишр, мой маленький, слушай же свою амми-ги. Делай свое дело: давай приют, защищай, веди за собой. И ищи женщину, которая знает, что требуется от нее.

Сале наверняка этого не знает. Она выполняет обязанности послушной дочери, покорной младшей сестры и золовки, угодливой и послушной, как и требуется. Но эту роль она играет. Естественной она бывает только тогда, когда ложится в кровать, пружины которой ритмично скрипят глубокой ночью.

Это Юмн знала. Знала, но решила держать язык за зубами. Правда, она держала его не совсем за зубами. Лицемерить она не собиралась. Когда Сале, которую мучили постоянные утренние приступы тошноты, не раздумывая согласилась выйти замуж за первого же молодого человека, представленного ей в качестве ее будущего мужа, Юмн решила действовать. Она не может быть соучастницей этого великого обмана, который Сале, этот цветок семьи, наверняка затеяла против своего жениха.

А раз так, то она тайно отправилась к Хайтаму, незаметно выскользнув из дома в один из многочисленных вечеров, проводимых Муханнадом где-то на стороне. Она долго и нудно говорила с предполагаемым женихом в номере его отеля. Сидя поджав ноги на полу напротив него, она сделала то, что должна была сделать религиозная женщина, – раскрыла ему глаза на непреодолимую преграду в его предстоящей женитьбе на ее золовке. От греховного плода, который носит Сале, конечно же, необходимо избавиться. Но вот ее утраченную девственность вернуть невозможно.

Хайтам, однако, отреагировал на это совсем не так, как ожидала Юмн. Ее слова «Она нечиста, она носит ребенка другого мужчины» не привели к тому, к чему должны были бы привести согласно логике и традициям. Хайтам настолько спокойно и равнодушно воспринял откровения Юмн, что та в какой-то миг напугалась, уж не спутала ли она череду событий – возможно, утренние приступы тошноты начались у Сале после приезда Хайтама, а не до него, и следовательно отцом ребенка Сале является Хайтам.

Но она знала, что это не так, что когда Хайтам приехал, Сале уже была беременна. Таким образом, его согласие на брак – да еще в придачу к тому, как спокойно воспринял он известие о совершенном Сале грехе, – могло означать только одно. Он уже знал о ее положении и, несмотря на это, согласился жениться на ней. Юмн поняла, что эта маленькая сучка была спасена. Она была спасена от позора и бесчестья, и все потому, что Хайтам был согласен, готов и рад забрать ее из семьи, как только она этого пожелает.