Обман

– Фотография Кураши, – сказала она, кладя фото на стол. Барбара узнала фотографию, напечатанную в газете. На ней Хайтам выглядел печально-серьезным и вместе с тем безобидно-добрым. – Если Тревор Раддок говорит правду о Кураши и его гомосексуальных пристрастиях, то у нас есть шанс, что кто-либо видел его на рыночной площади в Клактоне. А если кто-либо видел его, то он мог также видеть и нашего возможного свидетеля. Барб, мне необходим этот свидетель. Если, конечно, Раддок говорит правду.

– Если… – задумчиво согласилась Барбара. – У него самого был мотив убить Кураши, и я пока что не проверила его алиби. Мне необходимо побывать у него на работе и посмотреть карту регистрации прихода и ухода за последнюю неделю. А также я хочу поговорить с Рейчел. К ней, как это ни странно, сходится множество нитей.

Эмили одобрила ее намерения. Со своей стороны, она также будет разрабатывать версию, связанную с гомосексуальными пристрастиями убитого. Необходимо поработать на рыночной площади и выйти, наконец, на Фахда Кумара, так что все дороги, похоже, ведут в Клактон, и она хочет прогуляться по всем этим дорогам.

– Если этот свидетель существует, то он ключевая фигура в деле, – заключила Барлоу.

Они расстались на тропинке, ведущей к бетонированной площадке перед одним из фасадов здания. В прежние времена там располагалась парковка служебных машин. Часть площадки занимал ангар из гофрированных металлических листов – это был склад вещественных доказательств. Дежурный в рубашке с короткими рукавами и голубым, влажным от пота носовым платком на голове сидел на стуле, стоящем в дверях. Когда они поравнялись с ним, он был занят тем, что сверял содержимое пакетов вещдоков с описями. Окружающая его температура приближалась к той, которая необходима для поджаривания бекона на решетке. Бедный парень, посочувствовала ему Барбара, худшей работы и не придумаешь.

За то время, пока они находились в здании управления полиции, ее «Мини» – даже с опущенными до отказа стеклами – так сильно нагрелся внутри, что в нем было трудно дышать. Рулевое колесо обжигало ладони, а обивка сидений жгла тело даже через одежду. Посмотрев на часы, Барбара с удивлением отметила, что полдень еще не наступил. Она почти не сомневалась в том, что к двум часам дня превратится в пережаренную баранью ножку к воскресному обеду.

Когда она добралась до магазина ювелирных изделий и бижутерии «Рекон», он был уже открыт. Через раскрытую входную дверь Барбара увидела, что Конни Уинфилд и ее дочь заняты работой. Они, по всей вероятности, разбирали новые поступления бус, ожерелий и сережек и выкладывали образцы в витрине. Вынимая изделия из коробок, вешали их на штифты, укрепленные на старомодном раздвижном экране, панели которого были обтянуты бархатом кремового цвета.

Незаметно для них Барбара некоторое время наблюдала за их работой и невольно отметила две детали. У них была выработана артистическая согласованность в размещении ювелирных вещей так, что они сразу привлекали внимание покупателей и соблазняли их на покупку. А сейчас они работали молча, и молчание это было напряженно-враждебным. Мать то и дело бросала на дочь злобные взгляды, в ответ на которые на лице дочери появлялось надменное выражение, дабы показать, что неприязненное отношение матери ей безразлично.

Барбара поздоровалась, и обе женщины разом подняли головы. Ответила ей только Конни.

– С моей стороны было бы наивно предположить, что вы пришли к нам за покупками. – Она прекратила работу и подошла к прилавку, где на краю пепельницы в форме полумесяца дымилась зажженная сигарета. Стряхнув пепел, она сунула сигарету в рот; ее настороженный взгляд сквозь завитки дыма следил за Барбарой.

– Я хотела бы поговорить с Рейчел, – объявила Хейверс.

– Пожалуйста, говорите. Желаю вам успеха. Я и сама хотела поговорить с этой распутной дурой, но у меня ничего не получилось. Попытайтесь, может, у вас получится. Хотя я не думаю, что вам удастся ее разговорить.

Барбаре не хотелось, чтобы при их разговоре присутствовала мать, поэтому она предложила:

– Рейчел, давайте выйдем из магазина. А еще лучше пройдемся.

– Это еще почему? – вспылила Конни. – Не помню, чтобы я разрешила ей прекратить работу и куда-то идти. У нас много дел. Все, что вам необходимо сказать ей, вы можете сказать и здесь. А мы тем временем будем распаковывать товар.

Рейчел повесила ожерелье, которое держала в руках, на последний свободный штифт шестой створки раздвижного экрана. Казалось, Конни поняла смысл, который дочь заложила в это движение.

– Рейчел Линн, не смей даже и думать…

– Мы можем пройтись по парку, – сказала Рейчел, обращаясь к Барбаре. – Это недалеко, и, я думаю, мы уложимся в мой перерыв.

– Рейчел Линн!

Рейчел, казалось, оглохла. Выйдя из магазина, она, не оглядываясь, пошла по тротуару. Барбара слышала, как Конни лающим голосом еще раз выкрикнула имя дочери – затем выкрикнула его еще раз, но уже умоляюще, – однако Рейчел твердой походкой шла в направлении Балфорд-роуд.