Обман

С усилием Агата смогла чуть-чуть повернуть голову, так чтобы видеть окно. Полоска неба за окном была блеклой, почти бесцветной, как хвост пустельги, и она поняла, что жара все еще не ослабела. Здесь, в палате, температура наружного воздуха не ощущалась, поскольку больница была одним из нескольких зданий в радиусе двадцати миль от Балфорда, в которых работали эффективные системы кондиционирования. Ей следовало радоваться этому факту… если бы она оказалась в больнице, чтобы проведать кого-то, пострадавшего в результате, к примеру, стихийного бедствия. Разумеется, Агата без труда могла бы назвать имена двадцати людей, более, чем она, заслуживающих того, чтобы пострадать от стихийного бедствия. На этой мысли она задержалась и начала перебирать в памяти имена этих двадцати людей, и развеселилась тем, что приговорила каждого из них к пытке, выпавшей на ее долю.

Занятая этой мыслью, Агата сперва не заметила, что кто-то вошел в палату. Легкое покашливание подсказало ей, что у нее гость. Она услышала негромкий спокойный голос:

– Нет, не двигайтесь, миссис Шоу. Пожалуйста, позвольте мне.

Рядом с кроватью прошелестели шаги, и вдруг она оказалась лицом к лицу со своим главным врагом: Акрамом Маликом.

Она издала нечленораздельный звук, означавший: «Что вам надо? Уходите. Прочь отсюда. Мне противны ваши ехидные ужимки». Но ее пораженный мозг посылал неразборчивые команды голосовым связкам, потому что они издавали лишь непонятную мешанину из неразборчивых стонов и хрипов.

Акрам внимательно смотрел на нее. Все ясно, решила она, он оценивает ее состояние и пытается оценить, какой удар нанести ей, чтобы свалить ее в могилу. А уж тогда у него не будет никаких помех для претворения в жизнь своих хитроумных коварных планов в отношении Балфорда-ле-Нец.

– Я не собираюсь умирать, мистер Вог[123], – объявила она. – Поэтому сотрите со своей физиономии мину лицемерного сочувствия. У вас ко мне сейчас столько же сочувствия, сколько его было бы у меня, окажись вы в подобной ситуации. – Но из ее рта, вылетали лишь отдельные звуки разной высоты тона, ни смысл, ни интонацию которых понять было невозможно.

Акрам огляделся и, отступив в сторону, исчез из ее поля зрения. Она запаниковала, решив, что он намеревается выключить аппараты, жужжащие и попискивающие за ее головой. Но Малик вновь возник в поле ее зрения, теперь уже со стулом, и сел на него возле ее койки.

Она увидела в его руках букет цветов. Он положил его на столик возле кровати и вынул из кармана маленькую книжку в кожаном переплете. Положил ее на колено, но не открыл. Наклонив голову, несколько мгновений сидел молча, а потом из его рта полился поток пакистанской тарабарщины.

«Где же Тео? – в отчаянии подумала Агата. – Почему его нет здесь, и некому прекратить этот балаган?» Голос Акрама Малика был и мирным, и спокойным, но на этом ее не поймаешь. Наверняка он напускал на нее какие-то колдовские чары. Он занимался сейчас черной магией, погружением в шаманство или делал еще что-то, что они используют против своих врагов. Мириться с этим она не собиралась.

– Прекратите этот бубнеж! – потребовала она. – Немедленно прекратите! И сейчас же вон из моей палаты! – Но ее слова были так же непонятны ему, как ей то, что говорил он, и его единственным ответом было то, что он положил свою коричневую руку на ее кровать, словно давая ей свое благословение, которого она не желала и не ждала.

Наконец, Акрам поднял голову и после короткой паузы снова заговорил, но на этот раз она отлично понимала его. И его голос звучал настолько убедительно, что Агата только и могла, что выдержать его взгляд. Она мрачно подумала, что так поступают с людьми василиски; они словно пронзают вас насквозь своими стальными взглядами. Но она все-таки не отвела своих глаз.

– Я только сегодня утром узнал о постигшем вас несчастье, миссис Шоу, – сказал он. – Я вам глубоко сочувствую. Мы с дочерью пришли, чтобы засвидетельствовать вам наше почтение. Она дожидается в коридоре – моя Сале, – потому что нас предупредили, что мы можем заходить к вам в палату по одному. – Он приподнял руку от книжки в кожаном переплете, лежавшей на его колене, и положил ладонь на ее постель. Потом с улыбкой продолжал: – Я хотел прочесть вам кое-что из священной книги, но иногда я замечаю, что мои собственные слова звучат, как молитва. А когда я увидел вас, то слова потекли сами собой без всяких усилий, и я, слушая себя, одновременно удивлялся тому, что слышу, и старался понять великое значение своих слов. Ведь уже давно мне было дано постичь, что пути Аллаха в основном непостижимы моему уму.

«О чем он говорит?» – силилась понять Агата. Он пришел сюда с единственной целью, позлорадствовать – в этом она не сомневалась, так почему же он не приступил к намеченному и не выполнил того, что хотел?

– Ваш внук Тео явился для меня источником неоценимой помощи в течение всего прошедшего года. Думаю, вам это известно. И все это время я не перестаю думать о том, как бы я мог отблагодарить его за доброту, проявленную к моей семье.