Обман

– Так, значит, если какую-либо из ночей он проводил вне дома, его семья никогда не придавала этому большого значения, верно? Он мог уйти из дому, следить за Кураши, узнать об их отношениях с Хегарти – даже и не уточняя, что тот, с кем встречался Кураши, был именно Хегарти, – и выбрать момент, чтобы отправить его на тот свет. На эту ночь к его услугам было подготовлено полдюжины алиби – какое хочешь, то и выбирай.

Барбара видела, как все доводы легко стыкуются воедино.

– А потом, чтобы показать свою непричастность, засветился на публике во главе своих людей, готовых на протестные действия.

– Чтобы показать себя тем, кем он в действительности никогда и не был: мусульманином, братом всех мусульман, желающим докопаться до причин убийства Кураши.

– Похоже, он решил, что истинный убийца не будет постоянно маячить у тебя за спиной все то время, пока ты искала убийцу Кураши?

– Или хотел заставить меня так думать, – сказала Эмили. – Но я никогда так не думала. Ни одной секунды.

Она подошла к окну, на котором все еще висела наволочка, повешенная накануне для защиты от солнца. Потянув за нее, Барлоу сдернула наволочку, склонилась над окном и выглянула на улицу.

– Наступило самое худшее, – вздохнула она. – Как я ненавижу это время.

Время ожидания, подумала Барбара. Беспрерывное сидение в напряжении за линией фронта для координации действия сил в соответствии с поступающими в управление донесениями. Это было ложкой дегтя в нынешнем триумфе Эмили. Руководитель оперативно-следственной группы не может быть сразу во всех местах. Она должна полагаться на опыт и доверять безошибочности работы своей команды.

– Шеф?

Эмили обернулась. В дверях стояла Белинда Уорнер.

– Какие новости? – спросила она.

– Этот азиат. Он снова пришел и сейчас внизу. Он…

– Какой азиат?

– Тот самый. Мистер Ажар. Он в приемной и хочет поговорить с вами. Или с сержантом. Он сказал, что может поговорить и с сержантом. В приемной говорят, что он вроде как не в себе.

– В приемной? – нервно переспросила Эмили. – А какого черта он околачивается в приемной? Он должен быть рядом с Кумаром. Там, где я его оставила. Я же велела ему… – Она на мгновение замолчала. – Господи… – произнесла она упавшим голосом.

– В чем дело? – Барбара мгновенно вскочила на ноги. Ажар, будучи не в себе, обращается к ним за помощью. Этот пакистанец так строго контролировал свое поведение, что мысль о том, что он не в себе, попросту не укладывалась у нее в голове. – Что происходит?

– Он не должен был выходить из управления, – сказала Эмили. – Он должен был находиться рядом с Кумаром до тех пор, пока мы не повяжем его кузена. А я, пустоголовая дура, оставила их в комнате для допросов и забыла предупредить в приемной, что ему запрещено выходить из управления.

– И что теперь? – Белинда, стоя на пороге, все еще ждала указаний.

– Я иду к нему, – отрывисто объявила Эмили.

Барбара поспешно пошла за ней. Они почти бегом миновали коридор и лестничные пролеты. Таймулла Ажар нервными шагами ходил взад-вперед по небольшой приемной.

– Барбара! – закричал он при виде женщин. Никакими ухищрениями невозможно было бы сейчас скрыть охватившую его панику. Выражение его лица было безумным. – Барбара, она пропала. Он увез Хадию.

– Господи, – молитвенным тоном произнесла Барбара. – Ажар, как это? Господи. Вы уверены?

– Я приехал в отель. Когда закончил все дела здесь. Мистер Тревес сказал мне. Миссис Портер была с ней. Она запомнила его с прошлого вечера. Она видела нас вместе. Вы помните. В баре. Она подумала, что все согласовано… – Казалось, он вот-вот задохнется, не справившись с дыханием.

Барбара импульсивно обняла его рукой за плечи.

– Мы освободим ее, – сказала она, сжимая его руку. – Ажар, мы освободим ее. Клянусь вам в этом. Обещаю, мы вернем ее.

– Что, черт возьми, происходит? – приказным тоном спросила Эмили.

– Хадия – его дочь. Ей восемь лет. Муханнад увез ее. Она, очевидно, думала, что все заранее обговорено, и согласилась поехать с ним.

– Она знает, что никогда нельзя ни с кем уходить, – пояснил Ажар. – С незнакомыми. Она знает, что никогда. Никогда.

– Но ведь Муханнад-то для нее не незнакомец, – напомнила Барбара. – Уже не незнакомец. Она говорила ему, что хочет познакомиться с его женой и детьми. Помните, Ажар? Ведь вы же слышали, как она говорила это. И я слышала. И вы не должны думать… – Ей отчаянно захотелось притушить в его сознании чувство вины, которое, как она знала наверняка, он сейчас испытывал. Но сделать этого она не могла. Ведь это был его ребенок.

– Что, черт возьми, происходит? – Эмили снова потребовала объяснений.

– Я же сказала. Хадия…

– Да плевать я хотела на эту Хадию, кем бы она ни была. Вы, что, водитесь с этими людьми, сержант Хейверс? И если да, то кого из них конкретно вы знаете?

Барбара поняла свою ошибку. Ее рука, все еще лежащая на плече Ажара… И эта рука выдала все, что Барбара до этого скрывала. Она лихорадочно соображала, что бы сказать в свое оправдание, однако сказать было нечего, кроме правды; но это заняло бы слишком много времени.

Ажар снова заговорил: