Обман

Сейчас, именно в этот момент, в этих словах была истина, и они подсказали ей ответ на вопрос, заданный Эмили.

– Мы делаем именно то, Эмили, что ты сказала. Мы просто дымим. И мы будем дымить до тех пор, пока не выкурим лису из норы.

На их стук в дверь на пороге появился Акрам Малик. Казалось, он постарел на много лет с того момента, когда они видели его на фабрике. Он посмотрел на Барбару, затем перевел взгляд на Эмили. А потом заговорил спокойным бесстрастным тоном, но в его словах чувствовалась такая боль, что ее не скрыл бы никакой тон.

– Пожалуйста, не говорите ничего, инспектор Барлоу. Он для меня сейчас более чем мертв.

Барбара почувствовала острую жалость к этому человеку.

– Ваш сын не умер, мистер Малик, – возразила Эмили. – Насколько мне известно, он сейчас на пути в Германию. Мы будем настаивать на его экстрадиции. Если нам это удастся, мы будем его судить, и он отправится за решетку. Но сейчас мы потревожили вас не для того, чтобы говорить о Муханнаде.

– А тогда… – Он, проведя рукою по лицу, поднес ее к глазам и посмотрел на влажную, блестевшую в лучах света ладонь. Ночь была такой же жаркой, как день, а все окна в доме были закрыты.

– Мы можем войти? – спросила Барбара. – Мы хотели бы побеседовать с семьей. Со всеми.

Акрам отступил на шаг от двери. Они прошли за ним в гостиную. Там сидела его жена; ее пальцы, лежащие на пяльцах, машинально шевелились поверх какого-то сложного узора, состоящего из линий, дуг, точек и завитушек, который она вышивала на золототканой основе. Через мгновение Барбара поняла, что это было очередное изречение, написанное по-арабски, наподобие тех, что уже висели на стене.

Сале тоже была в гостиной. Перед ней на стеклянной столешнице кофейного столика лежал семейный альбом, а рядом с ним стопка фотографий, уже вынутых из альбома. Вокруг нее на ярком персидском ковре валялись куски фотографий с изображением ее брата, тщательно вырезанные из групповых снимков, поскольку сам Муханнад был уже навсегда вырван из своей семьи. Поняв, в чем дело, Барбара содрогнулась, и по всему ее телу пробежал холодок.

Она подошла к камину, над которым раньше висели фотографии Муханнада, его жены и детей. Фотография Муханнада и Юмн была на прежнем месте и еще не подверглась экзекуции с помощью ножниц Сале. Барбара посмотрела на это фото и обратила внимание на то, чего не заметила в первый раз: где эта пара позировала фотографу. Они стояли на Балфордской яхтенной пристани, корзина с едой и напитками для пикника стояла у их ног, а позади них ясно виднелся «Зодиак» Чарли Спенсера.

– Мистер Малик, – обратилась к нему Барбара, – Юмн ведь дома, да? Вы бы не могли послать за ней? Мы хотим поговорить со всеми.

Пожилые супруги нерешительно переглянулись, словно боясь, что эта просьба чревата новой бедой. Сале отреагировала первой, но обратилась не к Барбаре, а к отцу:

– Сходить за ней, абби-джан? – Ожидая ответа отца, она с покорным выражением лица прижала к груди руку с зажатыми в ней ножницами.

– Прошу прощения, – обратился Акрам к Барбаре, – но я не вижу необходимости в том, чтобы Юмн встречалась с кем-то сегодня вечером. Она овдовела, ее дети осиротели, лишившись отца. Она уже спит. Так что, если вы хотите что-то сказать моей невестке, то я должен попросить вас для начала позволить мне решить, надо ли ей слушать это.

– Нет, нам это не подходит, – категорически воспротивилась Барбара. – Или вы пригласите ее сюда, или мы с инспектором Барлоу останемся здесь до тех пор, пока она не соизволит выйти к нам. Мне очень жаль, – добавила она, войдя в его положение и искреннее сочувствуя ему.

Барбара ясно понимала двойственность ситуации, в которой оказался Акрам: он словно держал в каждой руке по натянутому канату, которые тянули в разные стороны долг и чувства. Его долг мужчины требовал встать на защиту женщин своей семьи. Но воспитанные с годами чувства имели английскую основу и требовали от него поступить сейчас так, как следует: принять обоснованное требование выдвинутое людьми, находящимися при исполнении.

Чувства одержали верх. Акрам вздохнул и кивнул Сале. Та положила ножницы на кофейный столик, закрыла альбом с фотографиями и вышла из комнаты. Через короткое время они услышали, как ее ноги, обутые в сандалии, шагают вверх по ступенькам лестницы.

Барбара взглянула на Эмили. Руководитель следственной группы общалась с ней без слов, глазами, и сейчас ее взгляд предупреждал: не надейся, что это хоть как-то изменит наши отношения. Если я доведу дело до конца, ты больше не коп.

Да делай что хочешь, так же глазами ответила Барбара. И впервые после встречи с Эмили Барлоу почувствовала себя действительно свободной.

Акрам и Вардах с напряжением ожидали. Супруг с усилием нагнулся, чтобы собрать с пола куски фотографий с изображением Муханнада, а собрав, бросил их в камин. Жена отложила в сторону рукоделие и воткнула иголку в ткань, которую прежде держала на коленях.

С лестницы донеслись громкие шаги Юмн, спускавшейся следом за Сале. Затем послышался ее протестующий, вибрирующий от злости голос.