Обнажая знаки

Из тоненького подростка со сложением паренька Тара превратилась в высокую, жилистую девушку с фигурой атлетки и с пышной грудью. Ее светло-карие глаза могли смотреть так же пристально, как в юности, редко выдавая эмоции. Она продолжала коротко стричь пепельные волосы и зачесывать их вверх, чтобы они торчали короткими лучами. Но стоило признать, что этой горячей девушке шла необычная прическа, выполняя свою задачу — привлекать внимание. Звезда была красива и пользовалась авторитетом среди контрабандистов благодаря своему дару и умению выживать в Карьере. Она была популярна среди молодых мужчин. Тем непонятнее была ее неприязнь к Ане. Но разве можно объяснить логически эмоции других людей?

Со своими бы разобраться.

Дворец действительно казался опустевшим, и в нем отсутствовали указатели, так что Ана, погруженная в собственные мысли, успела потеряться. Как назло, ей не встречались ни слуги, ни другие постояльцы, способные указать путь. Но все дороги рано или поздно кончаются, так что после длительного мелькания проходов и коридоров Ана нашла библиотеку, занимавшую целое крыло здания.

Царство книг начиналось полукруглым залом с высоченными потолками, от которого лучами расходились книжные шкафы и проходы между ними. Высокие колонны взлетали вверх и сходились вместе арками.

Не увидев ни души, Ана решила больше не тратить время и громко позвала Мирна.

Друг вышел на ее зов из бокового луча-прохода.

Волосы на голове Мирна были всклочены не хуже экстравагантной прически Звезды, свободная рубашка наполовину расстегнута — в таком виде он меньше всего походил на завсегдатая библиотеки, но очень сильно — на привычного себя.

— Привет! Что ты тут делаешь?

— А ты? — ответила Ана вопросом на вопрос. И добавила: — Я пришла тебе помочь. Или почитать от скуки и для утоления информационного голода.

— Помочь мне вряд ли получится. Но пойдем. Здесь тебе будет интереснее, чем в своей комнате.

По проходу — лучу Мирн отвел Ану к небольшому пятачку у северного окна, в окружении шкафов, на полках которых пожелтевшие свертки соседствовали с книгами в темных переплетах. К небольшому столу, заваленному раскрытыми томами. Кивнув в сторону стула, Мирн исчез на несколько минут, чтобы вернуться еще с одним. Уселся, вальяжно развалившись на своем месте, окидывая поверхность стола тяжелым взглядом, и издал не менее тяжелый стон.

— Что ты здесь ищешь? — поинтересовалась Ана.

— Сказать честно? Чудо.

Ана подняла брови, ожидая пояснения.

— Ну да, самого настоящего чуда. Начиная с того, что начну понимать, что вот в этих книгах и свитках написано.

Ана склонилась над текстом, выяснив, что он на незнакомом ей языке.

— Да, да… все не так просто. — Мирн закинул ногу на край стола, свободный от книг. — Но я же лингвистический гений, вот Ларс и надеется, что через какое-то время рассматривания букв, слов и картинок я научусь их понимать.

— Смело. Как успехи?

— Пока? Никак. — Мирн потянулся за пухлым томом и, взяв его в руки, уставился на открытые страницы, изображая напряженное скольжение глазами по строчкам.

— Паяц, — рассмеялась Ана, — пойду поищу что-нибудь интересное для себя. А то, знаешь ли, в поселке Варна ничего не было, кроме парочки детских книг и нескольких пошлых любовных романов.

— Ага, помню страшную сказку про тупую жабу, которую слопала цапля. Теперь понимаю, почему тебе так запомнилась эта книга.

— Информационный голод, — развела Ана руками.

Она вернулась через полчаса, набрав несколько книг по истории королевств, написанных на доступном ей языке.

Мирн полулежал, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Ана подумала подкрасться неслышно и уронить труженика лингвистического фронта, но передумала. Вместо этого тихонько села на стул и приготовилась читать, когда раздался голос Мирна.

— Жарко. Душно. Кондиционер бы сюда нормальный.

Ана пожала плечами.

— По-моему, здесь вполне комфортно, если учесть, какая жара стоит за этими стенами. И даже старой бумагой не пахнет.

— Тогда мороженого бы на палочке.

— Попросить принести тебе с кухни на тарелочке?

Мирн открыл глаза и пристально посмотрел на Ану.

— Кока-колы… шипучей, со льдом…

— Гадость. Кроме того, разновидностей сладкой дряни и здесь достаточно. Разве что не в жестяных банках.

— И кто кого сейчас уговаривает не ныть о несбыточном? Между прочим, это ты должна скучать о благах иной цивилизации, потому что жила в другом мире намного дольше.

Разговор сам направлялся в сторону желанной темы.

— Как же ты живешь здесь с такой ностальгией о загранице? — спросила девушка.

— Так же, как тысячи африканцев, папуасцев, непальцев, бангладешцев, насладившихся студенческой жизнью в Европе или Америке и вынужденных вернуться к себе в аулы и горные поселки. Родину, как говорят глисты, не выбирают.

Мирн прикрыл глаза, словно собирался вздремнуть, напоминая ленивого медведя.

— Даже на каникулы не будешь ездить, например, в Рим, к страстным итальянкам?

— Жестокая! Какие каникулы? Я скоро остепенюсь, женюсь, попаду в кабалу высокой должности при дворе и выгорю. Или мне запечатают дар.

— И ты так спокойно об этом говоришь?