Обольщение

– Ты подумываешь о том, чтобы жениться на ней? – переспросила Надин, изумленная его молчанием.

Положа руку на сердце, Доминик не знал, что ответить. Не он ли подозревал Джулианну в вероломстве не далее как этим самым утром?

– Я с большой нежностью отношусь к ней, но наши отношения перегружены конфликтами.

– И что же, черт возьми, это означает? Она требует, чтобы ты женился на ней?

– Нет.

– Что же может провоцировать конфликты между тобой и твоей любовницей?

Доминик колебался, не зная, стоит ли посвящать Надин во все детали. Разумеется, рано или поздно она узнает о политических убеждениях Джулианны, ведь Катрин ни за что не скроет подобных фактов от Надин.

– Ты должна кое-что знать. Она – якобинка.

Надин потрясенно уставилась на него, не веря своим ушам.

Доминик бросился защищать Джулианну:

– Она спасла мне жизнь, Надин, и просто не понимает подлинной сущности революции. У нее нет ни малейшего представления о той анархии, которая творится сейчас во Франции! В сущности, ее желание служить простым людям достойно восхищения. Она из тех, кто способен отдать свою последнюю рубаху случайному незнакомцу.

Надин чуть не задохнулась от негодования:

– Только послушай, что ты несешь! Неужели ты и вправду защищаешь сторонницу якобинцев?

Она по-прежнему отказывалась верить в происходящее.

– Я уверен, что…

Надин резко оборвала его:

– В якобинцах нет ничего достойного восхищения! – Она прямо взглянула ему в глаза. – Эта твоя любовница, должно быть, очень красива.

Доминик счел разумным промолчать.

– Тебе и не нужно отвечать! – вскричала Надин. – Я знаю, что она ослепительна. Я знаю, что она делит с тобой постель. Ты делишь постель с врагом!

Уорлок ушел, а Джулианна, дрожа всем телом, в отчаянии рухнула на диван и закрыла лицо руками.

Том был в страшной опасности. Его взгляды были намного радикальнее, чем убеждения Джулианны. Том мог одобрять даже категоричные идеи Батлера. Трейтон на дух не выносил английскую аристократию: он часто рассуждал о необходимости лишить собственности целый общественный класс одним махом, невзирая на то, что для этого потребуется! Том осмеливался говорить даже о свержении короля, о том, что страной должно управлять правительство, такое же как во Франции, за которое проголосовали бы выбранные представители населения. Но Джулианна никогда не обсуждала с Томом достоинства и недостатки подобных революционных идей – слишком уж неправдоподобными представлялись эти взгляды. Как сказал Уорлок, Англия – не Франция, и здесь еще не созрели до революции.

Но убеждения Тома сами по себе уже были государственной изменой.

Джулианна знала: если Тому предъявят подобное обвинение, его совершенно точно признают виновным.

И как после этого она могла отказать в том, о чем просил ее презренный дядя? Ах, если бы только нашелся какой-то другой способ добиться освобождения Тома!

– Джулианна?

Она вскочила с дивана, услышав голос Доминика. Педжет стоял на пороге гостиной, пристально глядя на нее.

– Ты чуть не плачешь. Жерар сказал мне, что здесь был Уорлок. Что случилось?

А вдруг во власти Доминика было вызволить Тома из тюрьмы?

Джулианна бросилась вперед.

– Я никогда никого не презирала больше, чем Уорлока! – Она захлопнула дверь за спиной Доминика, глаза которого изумленно округлились. – Тома арестовали. Его будут судить за государственную измену.

Доминик сжал ее плечи.

– Постарайся успокоиться.

– Как я могу быть спокойной? Власти прервали работу съезда в Эдинбурге. Триста участников были арестованы. Среди них был Том!

Он отпустил Джулианну.

– Я услышал об этих арестах вчера вечером. Мне не пришло в голову, что Трейтон может оказаться одним из задержанных.

– Я так переживаю, а ты не волнуешься вовсе!

Доминик помрачнел:

– Трейтон – оголтелый якобинец. Полагаю, он может быть опасен для таких людей, как я, как твой брат.

Джулианна застыла на месте. Надо же, а она совершенно забыла, что Том написал Марселю, изобличив Доминика в качестве британского шпиона. Джулианна затрепетала, понимая, что теперь просто обязана сказать Доминику правду. Он мог оказаться в опасности. Шпионы могли затаиться близ Бедфорд-Хаус – или даже внутри дома.

Но Джулианна знала и то, что никогда не забудет глаза Доминика этим утром, когда он застал ее роющейся в его столе. Если она признается Доминику, что натворила, он никогда больше не будет доверять ей – и ни за что не поможет Тому.

Она не знала, как поступить.

– Что с тобой, почему ты так ломаешь руки?

Джулианна расцепила нервно сомкнутые пальцы.

– Его нельзя судить за измену. Что, если его повесят? Том – мой друг, я знаю его с детства!

– Что еще сказал Уорлок? – Тон Доминика был спокойным, даже слишком спокойным.

Джулианна жадно втянула ртом воздух. Уорлок не запрещал ей раскрывать подробности их разговора Доминику, но она нисколько не сомневалась в том, что эта беседа должна была остаться тайной для всех.

– Джулианна? Ты побелела как мел.

– Я его боюсь.

Во взгляде Доминика появилась резкость.

– Полагаю, ты имеешь в виду Уорлока?

– Ты не должен конфликтовать с ним.

Доминик настойчиво, почти силой взял ее за руку.

– Чего он хочет?