Обольщение

Выходит, братья Грейстоун бросили вызов французскому флоту и французской армии, чтобы спасти его, не говоря уже о жандармах, а он отплатил им тем, что соблазнил их сестру, подумал Доминик. Он хорошо разбирался в людях и понимал, что стоявший перед ним человек способен убить его, если когда-либо узнает об этом романе. Определенно, Доминик повел себя недостойно. Но он давным-давно усвоил, что жизнь была несправедливой и заполненной удивительными перипетиями, которых никто не желает. В конечном счете Доминик был многим обязан и Джулианне, которую тоже «возблагодарил» обольщением.

Уже знакомое чувство вины вновь накатило на него.

– Я в долгу перед вами, Грейстоун, точно так же, как и перед вашим братом. Я собираюсь воздать за добро вам и всей вашей семье. – Доминик действительно решил щедро вознаградить Грейстоунов. И не только деньгами: если кому-либо из этой семьи потребовались бы помощь, совет или продвижение в высшем свете, они получили бы это. – Меня всегда можно найти в моем лондонском доме. Во время моего отсутствия делами занимается вдовствующая графиня. Я всегда плачу по своим долгам.

– Вы ничего нам не должны. Я – патриот, так что был рад помочь.

Доминик понимал, что Грейстоун не кривит душой. Наблюдая за Лукасом, беспокойно мерившим шагами комнату, он нисколько не сомневался: тот собирается вернуться к обсуждению отношений гостя дома с Джулианной. Но, не дождавшись вопроса Лукаса, Доминик вдруг сам перешел к щекотливой теме, категорично бросив:

– Вам нужно следить за своей сестрой.

Лукас вздрогнул от неожиданности.

– Для такой умной женщины она слишком наивна, ее простодушие поражает. У нее нет никакого представления о том, что творится во Франции, у нее нет ни малейшего понятия о том, что такое война, и она восхваляет революцию и республиканцев. В такое время, когда мы находимся в состоянии войны, она поддерживает врага! Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я прекрасно осведомлен о взглядах Джулианны, – резко ответил Лукас. – Я терпимо отношусь к ее воззрениям, но не одобряю их, и ей известно об этом. Но почему, скажите на милость, вы так беспокоитесь об этом?

– Она спасла мне жизнь. А я таким способом спасаю ее жизнь. Ей не следует так открыто говорить о своих симпатиях к радикалам, особенно в столь опасное время.

Лукас пристально взглянул на него:

– Я все еще не понимаю вашего беспокойства, Педжет.

Доминик покачал головой:

– Вы и не должны это понимать. А знаете ли вы, что она помышляет о пособничестве коварному замыслу парижских якобинцев, собираясь выследить семью эмигранта, которая обосновалась в Корнуолле?

– Нет, не знаю, – мрачно изрек Лукас.

– Трейтон влюблен в нее. А он – опасный радикал.

– Я не одобряю ее общения с Трейтоном. Она может рассчитывать на лучшую партию. Откуда вы узнали об этом поручении якобинцев?

Что ж, брат Джулианны тоже не одобрял ее дружбы с Трейтоном – это успокоило Доминика.

– Она сама мне рассказала. Я предостерег ее от желания выследить эту эмигрантскую семью, за которой охотятся ее друзья-якобинцы. Все эти шпионские игры – явно не для нее, она может поплатиться за это жизнью!

– Я множество раз отчитывал ее за это. Даже запретил ей посещать эти собрания радикалов. И я полностью согласен с вами: шпионские игры могут стоить Джулианне жизни! Но моя сестра упряма и практически не поддается контролю. Я вряд ли смогу посадить ее под замок.

– Ее просто необходимо контролировать, в противном случае она может попасть в крайне затруднительное положение, выпутаться из которого уже не получится.

Она разделяет взгляды мятежников, если не изменников родины, и может оказаться в серьезной опасности, между двух огней. Наши люди способны обвинить вашу сестру в предательстве, и в этом случае якобинцы покончат с ней сразу же, как только ее начнут преследовать.

– Неужели во Франции все так плохо? – спросил Лукас.

– Во Франции действительно все так плохо, – подтвердил Доминик и продолжил, тщательно подбирая слова: – Ваша сестра наделена особым очарованием. Я очень привязался к ней за последние несколько недель. И мне не хотелось бы видеть, как она платит ужасную цену за свою неопытность.

Доминик взглянул в глаза Лукаса и отчеканил:

– Она не должна лезть не в свое дело, ей лучше бы совсем отказаться от политики и удачно выйти замуж.

Лукас безрадостно рассмеялся:

– Знаете, Педжет, я уважаю вас, и вовсе не потому, что вы – граф Бедфордский, а за то, что вы делаете для нашей страны. И даже при том, что я согласен с вами по поводу Джулианны, если вы думаете, что я могу заставить ее выйти замуж, вы знаете ее не так хорошо, как утверждаете. Хотя я вообще не желаю принуждать ее к чему бы то ни было, если уж на то пошло.

– Но вы – глава этого семейства, Грейстоун, и вы решаете, что будет лучше в ее интересах. Очевидно, что кто-то должен присматривать за ней. Я готов помочь в этом вопросе, – добавил Доминик.

Его слова удивили Лукаса.

– Что это значит?

– Повторюсь, я всегда плачу по своим долгам. Я многим обязан вам, вашему брату и вашим сестрам. Я могу помочь ей с приданым.