Обращенный к небу. Книга 1

– Вот олух, – беззлобно рассмеялся Вежда. – А я и люблю! Её нет со мной, но это не так важно, потому что я люблю её и всё. Это, если хочешь, и есть, быть может, мой тайный двигатель. Вечный двигатель. Без него… То есть без неё я бы давно сломался. А так – вот я какой! – он рассмеялся и взмахнул своим посохом, словно показывая, какой он. – Эх ты, ученик! Я, если хочешь знать, вообще могу считаться самым ярым поклонником Женщины. Она – чудо творения, венец совершенства человека разумного. А мужчина – всего лишь её раб, телохранитель, слуга – да назови его как угодно, но знай, что он всегда – второй номер. Придаток к Женщине. Лоно женщины – Врата в этот мир. Что ещё нужно добавить, чтобы ханжи да гордецы с глупцами подняли наконец её с колен, на которых она стоит уже не одну тьму лет? Женщина держит в своих нежных ладонях этот хрупкий мир, не давая его растоптать сандалиям ненасытных, падких до славы и богатств воителей. Женщина – это поистине МИР, и не нам, мужчинам, этот мир судить и судачить о его мнимом несовершенстве. Он прекрасен, даже когда гневается, даже когда плачет, и уж, конечно, когда он смеётся и любит. Если бы я верил в бога с седой бородой, я бы непременно спросил его: господи, за что ты наградил это тупое бесстыдное чудовище, называемое мужчиной, таким чудом, как Женщина? И за что ей такое наказание?

Вежда рассмеялся и вдруг остановился как вкопанный. Илья удивлённо повернулся к нему:

– Ты чего, учитель?

Лицо Вежды было таким, словно он спал. Даже глаза его были прикрыты. Илья испугался и подскочил к нему:

– Что с тобой?!

Но Вежда открыл глаза и сказал железным голосом:

– Поворачиваем оглобли. В селе беда.

И первый бросил на траву свой мешок. Уже повернувшись, чтобы бежать, он коротко приказал Илье:

– Меч тут оставь. Мешать только будет, – и рванул сквозь ветки. Илья бросил мешок на землю, с сомнением посмотрел на меч в ножнах, но, не смея ослушаться учителя, отцепил его вместе с поясом и кинулся догонять Вежду.

Только пробежав с дюжину стрельных перелётов, Илья начал различать между деревьев белую рубаху бегущего впереди Вежды. Он давно уже не удивлялся огромной выносливости учителя, но привыкнуть к тому, как тот бесшумно перемещался бегом даже по лесу, не мог. Скоро они уже бежали вровень, и разница была лишь в том, что чащоба трещала только там, где бежал Илья.

– Что там, Вежда? – на ходу выкрикнул Илья.

– Кочевники пожаловали. Поднажмём, – ответил Вежда и тотчас скрылся из глаз. Изумляться у Ильи времени не было, и он только прибавил ходу. И сейчас же лес расступился, и он вылетел на опушку, откуда было видно село и многочисленные дымы над ним.

Он увидел, как от околицы уже тянется вереница людей, сопровождаемая конными фигурами, и ещё заметил белую молнию, летящую им наперерез. Это был Вежда.

3

На аркан сажали только подростков, и набралось их в этот раз две дюжины. Печенегов было столько же, но большинство из них ещё орудовали в разорённом селе – выгоняли коров да ловили птицу, а ещё били непокорных, рвущихся на подмогу детям, уводимым в полон. Иных кривой меч или стрела останавливали навсегда. Дети, навьюченные на длинную верёвку, обмотанную каждому вокруг шеи, громко кричали от ужаса и горя, оторванные от дома и родителей, и их привычно правили плетью погонщики. На околице вереница пленных остановилась – верховой, к седлу которого была приторочена верёвка, вглядывался куда-то в сторону леса. Вой невольников усилился: кто-то из мальчишек тоже заметил нечто, нагоняющее конвой и во что тревожно вглядывался раскосыми глазами степняк; дети отчаянно желали спасения. Вожак что-то непонятно крикнул своим подельникам, и те обнажили мечи, а двое натянули луки, пытаясь разглядеть, что именно взялось их преследовать. По неясному белому пятну, стремительно приближавшемуся к веренице пленников, уже было выпущено для порядка несколько стрел, но все они прошли мимо цели. Голос вожака стал тревожным – белая тень неслась прямо на него. Он развернул коня ему навстречу, пытаясь понять, что же это такое, и тут все увидели, как белое пятно останавливается и превращается в седого старика с посохом. Старик как ни в чём не бывало размеренным шагом подошёл к вожаку и насмешливо поглядел на него снизу вверх.

– Вежда! – завизжали детские глотки, перехваченные жёсткой верёвкой, и степняк, не ведающий своей беды, вдел саблю в ножны, криво ухмыльнулся и худо сказал по-славянски:

– Ступай, старик, живи ещё.

Их уже окружили пятеро всадников, гогоча и пряча оружие. Вежда заглянул в наглые щёлки вожака и тихо ответил:

– Я ведь не только людей пользую.