Обращенный к небу. Книга 1

И только он так подумал, невесело усмехнувшись в жидкую по молодости бородку, как Добрыня крикнул, призывая ко вниманию и готовности:

– Ось!

Ратники раздались в стороны, вытянувшись по обочинам дороги, послышался шелест обнажаемых мечей и скрип снаряжаемых луков. И тут только Святославич увидел впереди всадника, стоявшего на развилке.

Здесь к новгородской дороге примыкала другая, будто бы ростовская, ею и приехал, верно, незнакомец на добром могучем коне белой масти под стать походной епанче[8], струившейся по его плечам на конский круп. Был это воин с оружием, но без доспеха. Меч в ножнах нёс он не по-здешнему, за спиной, а в деснице придерживал копьё, по-походному установленное в особой петле у брюха коня и направленное остриём вверх. Святославич дал знак двум ратникам ехать с ним, приблизился к Добрыне и тут только смог разглядеть незнакомого всадника лучше. Это был муж средних лет, но много повидавший, о чём негласно извещали его глаза – внимательные и острые.

– Доброй дороги и слава богам! – нарушил лесную тишь его сильный голос. Добрыня неожиданно улыбнулся:

– Никак сам Святогор пожаловал в эти земли!

– Так и есть. Здрав будь, Добрыня свет Никитич, – улыбнулся в ответ всадник, и была его улыбка неожиданно обнадёживающей и тёплой, как случается, когда среди суровых дождливых туч выглядывает солнце.

– Стало быть, коли ты тут появился, неладно в тутошних лесах, а, Святогор? – спросил Добрыня, и они съехались.

– Пока я не пришёл, так и было, – смеясь, ответил Святогор, и они ударили по рукам. Воины вдели мечи в ножны и опустили луки, негромко переговариваясь. Святославич тронул поводья и подъехал к дядьке. Святогор прямо в седле поклонился ему и молвил:

– Здрав будь, княжич.

– Откуда ты меня знаешь? – спросил Святославич.

– Скоро о тебе все будут знать. Как же мне первым не поспеть? – ответил Святогор и повернулся к Добрыне: – Никак в Новгород?

Добрыня кивнул:

– Едем повидать вольный город.

– А чего на него смотреть? Где стоял, там и поныне, – ответил Святогор, и в его глазах заплясали озорные искры.

– Не скажи, – уклончиво улыбнулся Добрыня. – А ты, как погляжу, всё бродишь по лесам да болотам? Неужто не надоело?

– Мне скорей наскучит сидеть на подворье, – сказал Святогор и неожиданно подмигнул княжичу. Тот смутился, как мальчишка, и, чтобы скрыть это, сурово сдвинул брови. А Святогор, словно этого не заметив, продолжал: – Здесь деревня неподалёку, там и заночуем вместе. Догоняйте!

И не успел Святославич возмутиться, что его слова никто не спросил, Святогор ударил пятками коня по бокам и с места вскачь пустился дальше по дороге.

– Что это за неуч? – повернулся к Добрыне княжич. Тот неловко улыбнулся в ответ:

– Есть такой в наших землях… Ты уж на него обид не держи.

Когда уже ехали дальше прежним порядком по следам ускакавшего вперёд чудака, Святославич нагнал дядьку, решив назло нарушить походный строй, и приступил с расспросом:

– Откуда он взялся, этот Святогор? Ты-то с ним, видать, хорошо знаком.

– Верно, доводилось мне с ним встречаться, – отвечал Добрыня и крякнул: – Надо было прежде тебе о нём порассказать.

– Да кто он таков, из каких краев? Чудь какая – даже вместе не поехал! – негодовал княжич. Добрыня отвечал:

– Немудрено, что вместе не поехал. Сколько его знаю, был он одиночка. А вот имя его ходит по славянским землям давно, изрядно его опережая. Всяк землепашец его знает и охотно расскажет о нём не одну былину – одна чудней другой. Но ни один князь его не жалует: не любит их Святогор, и они платят ему тем же… Да… – Добрыня вздохнул. – Потому ты и не слышал о нём от своего батюшки. В княжьих палатах о Святогоре не говорят.

– Кажется, я догадываюсь, отчего его невзлюбили князья, – проворчал Святославич.

– Святогор никому не служит, – говорил дальше Добрыня. – Разве что народам славянским. Он вольный воин. А кому же из князей это по нраву придётся? Вот они и не замечают его, как он их. Однако и препятствий не чинят. Ходит он, где захочет, а я бы добавил: где нужда в нём имеется. Где недобрые люди объявляются да непотребства и лиходейство чинят. Вот там и Святогор им на погибель.

– Да много ли толку с него одного? – вскинул брови Святославич. – Нешто он богатырь-велет[9]?

– Э-э, не скажи, Володимер, – покачал головой Добрыня. – Один его меч стоит доброй сотни иных. Единственный раз я видел его в бою, но не забуду до самой смерти… – Святославич увидел, как зябко подёрнул плечами под походной епанчой дядька, будто повеяло зимней стужей. – Такого я никогда не видал. Думаю, все боги, какие есть, хранят его и вдобавок наделяют своей силой. Так что не гляди на него снисходительно. Такой воин имеет особое право: не водить дружбу ни с одним правителем на земле. Но любому из них он оказал бы своим мечом небывалую честь. Так-то.

В деревню, где пришлось остановиться на ночлег, ни с полюдьем, ни так, давно никто не заезжал, поэтому староста только что не самолично обе́гал все дворы, чтобы устроить высоких гостей. Княжича с Добрыней он поселил у себя, а на вопрос, где остановился Святогор, удивлённо почесал затылок: