Обратная сторона Юпитера

– Да о чём ты, чёрт побери, мне толкуешь? Ты же сам и есть упырь номер один, каннибал Лектор наших времён. На острове Проклятых большего маньяка не найти! Почему ты мешаешь расследованию? Куда ты дел моих друзей? Отдай мне плащ, револьвер и значок шерифа! Или ты хочешь, чтобы я второй власти Города Мёртвых сообщил о том, что именно ты, да-да именно ты, был основным заказчиком убийства одноглазого Ёрика? Так я предоставлю тебе эту возможность! Гарантирую, что дракон съест тебя и не поперхнётся!

Доктор с сожалением глядел на Холмса. В его добрых усталых глазах были одновременно жалость, разочарование и безысходность. Он присел рядом, видимо на стул около кровати, это полю зрения детектива было недоступно. Тут кто-то ослабил путы на руках и груди Ареса, помог ему подняться и сесть. Теперь Холмс видел, что он находится в довольно современной, но давно не ремонтировавшейся больничной палате, просторной и белой. Рядом с ним стоит тумбочка с какими-то препаратами и пилюлями, на стуле у кровати сидит Доктор, что-то записывая в историю болезни, а поодаль стоит медсестра. Медсестричка – молодая совсем девчушка, наивная, курносая. Лицо у неё всё в веснушках, росточку метр с кепкой, стройненькая, в коротеньком халатике. Её лицо смеётся, радуется жизни. Волосы девушки-медсестры убраны в чепец с красным крестом, но Холмс был готов поклясться об заклад, что они огненно-рыжего цвета, иначе зачем ей столько веснушек.

– Ну что, чуть-чуть успокоился, а, Глеб? Можно продолжать беседу? Видишь, я выполнил твою просьбу, Сашенька отпустила узлы на руках. Ты уж будь добр, веди в её присутствии себя подобающим образом, чтобы нам опять не пришлось колоть тебе больные уколы и связывать, договорились?

– Я ни о чём с подонками и маньяками не договариваюсь! – непримиримо ответил Холмс, но сидел спокойно и попыток разорвать одежду не предпринимал.

– Ну вот, опять за старое, Глеб! Ну возьмись ты за ум, ты же благоразумный человек. Так и быть, раз у нас сейчас с тобой очередной сеанс, давай снова, в сотый раз самого начала. Будь любезен, послушай меня пока я всё тебе расскажу, а потом уже сможешь сказать обо мне всё что ты думаешь, договорились?

Доктор посмотрел Аресу в глаза, тот вздохнул и кивнул головой.

– Итак, прошу тебя, Глеб, вернись в реальность. Все эти города Мёртвых, трупы в чёрных мешках, замки, говорящие львы и Минотавры, рыбы с человеческими лицами и зловещие Дженптурцы с вирусами, всё это не кажется тебе нерациональным, фантастическим? Ведь мы же с тобой интеллигентные современные люди. Ты окончил школу, ВУЗ, у тебя есть родители. Ты не рос в пробирке на Юпитере, не жил в капсуле, а мир не порабощён Дженптурскими Операторами. Ведь это же гораздо проще объясняется. Всё то, что с тобой происходит – лишь иллюзия, рождённая твоим воспалённым и расщепленным сознанием. Всё это – фантазии в твоей больной голове, бедный мой Глеб, и мы никак не можем их оттуда изгнать уже несколько лет. И с каждым днём твоя болезнь прогрессирует, становится всё страшнее и неизбежнее. Пора бы уж попробовать побороться за возвращение в мир живых. Это для тебя просто жизненно необходимо.

Врач тёплой, сухой рукой коснулся ладони Холмса.

– Ну постарайся вспомнить. Я твой доктор, Афанасий Матвеевич Весёлый. Мы уже вместе много времени, неужели ты не помнишь? Тебя зовут Глеб. Глеб Геннадьевич Ещенко. У тебя есть мама, Надежда Георгиевна и отец, Геннадий Трофимович. У тебя есть квартира в центре Саратова. Вспомни, ты ещё был недоволен как жарко топят зимой, ну же, Глеб! У тебя было три жены, между прочим у тебя четверо детей, о которых никто не позаботится пока ты отдыхаешь здесь, у нас. Ну что, ничего не припоминаешь, ни на что не наталкивает?

Холмс-Арес-«Глеб» молча слушал доктора. Он честно морщил лоб и пытался вспомнить хоть что-то из той, другой жизни, описываемой человеком со странной фамилией «Весёлый». Но увы, на месте, где должны были быть описываемые доктором незнакомые ему люди, родители, жёны, дети и события, вместе с квартирой в центре города с неизвестным названием «Саратов», была полная пустота и гулял ветер. Ничего из этих слов было ему не знакомо, и даже рядом с ними он не был никогда в жизни. Между тем Афанасий Матвеевич продолжал:

– Ну неужели тебе не хочется объяснить всё, весь мир вокруг, чем-то более рациональными, чем весь этот фантастический бред с Юпитера и из параллельных миров, который я слышу уже столько времени, а, Глеб? Неужели все эти события, в которых ты участвуешь не кажутся тебе сказочными, невероятными, неосуществимыми в реальной жизни? Ведь посмотри сколько несовпадений, сколько всего было в них сгенерировано твоим больным разумом из банальных окружающих предметов. Глеб, ты же уже более года не выходишь из этой палаты, куда загремел, после того как выпил неизвестной гадости, которую тебе подсунул твой дружок, Антон Спич, Царствие ему небесное? Неужели всё это стёрлось из твоей памяти?

Доктор Весёлый начал заметно напрягаться и нервничать от своей речи, которая не приносила желаемого результата.