Обратная сторона Юпитера

– Нет конечно, я всё понял. И как я сразу этого не осознал? Спасибо Вам, доктор Весёлый, вот теперь я почувствовал, что Ваша терапия пошла мне на пользу. Ну конечно я Глеб, ну кем я могу быть ещё? Не Шерлок же Холмс, это ж курам на смех. Вот ведь какие шутки наше собственное сознание может с нами играть, бывает же такое. Да, доктор, теперь я почувствовал себя единой целостной личностью, ощущаю в себе гармонию, как будто снова обрёл своё «я». Ну кончено мы в Саратове, я – Глеб, Вы – Доктор Весёлый, это прекрасно создание – Александра, наша сестра милосердия. Я просто был болен, очень болен. А теперь мне гораздо лучше, я пошёл на поправку. Я чувствую это и готов к любой терапии, раз прослеживается положительная динамика.

– Не может быть! Неужели, Глеб, после стольких лет стольких страданий и экспериментального лечения, ты – это действительно ты? Ты вернулся к нам?

Доктор всем своим видом выражал искреннюю радость, а медсестра Александра, по-детски захлопав в ладоши, бросилась обнимать и целовать Глеба-Холмса своими маленькими слюнявыми губами. Арес даже почувствовал её пышные формы под халатиком, так усердно она к нему прильнула.

– Ну раз ты пошёл на поправку, давай снова вернёмся к нашему лечению. Ты помнишь на чём мы остановились?

– Если честно, доктор, то не совсем. Но я обязательно вспомню.

«Глеб» во всём с ним соглашался. Ведь гораздо лучше быть «Глебом», чем лоботомированным овощем, это несомненно.

– Так вот, Глеб, снова перед тобой две пилюли, – доктор засунул руку в карман и извлёк из него две продолговатые капсулы – одну синюю и одну красную, – тебе придётся сделать выбор. Если ты нам не врёшь и это не очередные проявления твоей болезни, то ты интуитивно выберешь любую из этих капсул и съешь. Это совершенно новый препарат. Он никак не действует на здоровых людей, при этом для безнадёжно больных шизофренией он фатален. Если ты сделаешь неверный выбор, Глеб, ты навсегда лишишься возможности говорить, двигаться и вообще быть человеком. Порвётся нейтронная связь, и ты навсегда погрузишься в мир собственных фантазий. Так что выбирай, дорогой, синяя пилюля или красная?

Да… А тут не всё так просто, как казалось на первый взгляд. Мало того, что надо играть по их правилам, так ещё и эти пилюли треклятые нужно съесть. Интересно, а что же будет, если он выберет не ту пилюлю? И вдруг там банальный яд?

– Ну что же ты медлишь, Глеб, бери пилюлю!

– Да, Глеб, бери, не бойся!

Улыбчивая веснушчатая медсестра буквально подталкивала его своим пышным бюстом к осуществлению выбора. Мол съешь пилюлю, мой герой.

Они вдвоём, доктор и медсестра, как два сказочных змея-искусителя, безмолвно скандировали: «Съешь, съешь, съешь!». Ох и не любил Арес с определённого времени всякие неизвестные пилюли и жидкости. Вспомнить только, как его подчивала Гелка в своей секретной комнате. Ох, если бы не эта засранка, ничего бы этого сейчас не было. Доктор и медсестра меняли формы, как в комнате смеха. Их лица то вытягивались, ты расплывались в ширь, всё летело и кружилось перед глазами Холмса, а в ушах пульсировало: «Съешь! Съешь! Съешь!».

Да пропади оно всё пропадом, где наша не пропадала! И, насколько это можно было сделать хладнокровно в данной ситуации, Холмс не глядя взял одну из пилюль и закинул себе в глотку показным жестом. Он был не робкого десятка и не столь прост, как могло показаться доктору, его на понт не возьмёшь. Шерлок вспомнил один фокус, которому его обучили индейцы племени Ирокезов. Пилюлю-то он закинул, но секретным движением гортани сумел её зажать прямо в глотке так, что она не пошла дальше в пищевод. Правда фокус этот был весьма ограничен во времени, в связи с чем Арес с напускной важностью поскорее открыл рот и во всей красе продемонстрировал отсутствие там пилюли доктору и медсестре. Во всех видах и со всех сторон: и под языком, и за щеками, чтобы у тех не оставалось и тени сомнений в искренности его пилюлеглотания. Как только те удовлетворились и отвернулись, он тут же рвотным движением извлёк пилюлю из глотки, сунув языком её за щеку и стараясь не растворить слюной.

– Н-да, – протянул доктор, – и как Вы себя чувствуете, голубчик?

– Прекрасно, доктор! Помогла Ваша пилюля. Я ещё в жизни себя так хорошо не чувствовал. Морщины разгладились, рубцы зарубцевались, а ещё чувствую, потенция у меня улучшилась.

Холмс бросил озорной многозначительный взгляд на Александру и игриво подмигнул ей. Но с той почему-то сразу сошла вся «многообещательность». Она потеряла всякий интерес к нему, надула губки и отвернулась, махнув своим изящным задом, как хвостом. Доктор тоже как-то явно приуныл, видимо он ожидал несколько другого эффекта от действия пилюли.