Обреченный

После этого он, с помощью двух других сотрудников, завел его в отдельную комнату, посадил на стул и крепко связал, приковав руки к ручкам стула. Затем Заур велел принести аппарат с рукоятью и проводами. Когда инструмент для электропыток был доставлен, он намотал два оголенных провода на указательный и безымянный его пыльца и начал крутить рукоятку, генерируя ток, который пронизывал все тело Мансура. В эту минуту он испытывал такую боль, что ему казалось, будто все его тело прокалывают десятки, сотни штыков. Оперативник требовал от него, чтобы он признал себя идейным вдохновителем террористической группы.

Дело в том, что от рук джамаата Мурада погиб его, оперативника, брат, бывший на тот момент сотрудником грозненского ОМОНа.

Действовавшая кадровая политика в силовых ведомствах тогда была такой, что при рассмотрении кандидата на место убитого при исполнении сотрудника правоохранительных структур, приоритет отдавался одному из его, убитого, ближайших родственников. Расчет был прост: новый сотрудник, полный жажды мести, будет рьяно и верно выполнять свою работу. Так Заур и был принят в силовые структуры.

Когда опер, во время пыток, напомнил Мансуру о том давнем случае, то в ответ услышал фразу: «Значит, заслужил». Это взбесило Заура, и он, в бешенстве выхватив пистолет, неистово кричал, что убьет его. Может он и убил бы, если бы не вмешались те двое полицейских. Они мигом схватили его за руку, в которой он держал оружие, и попросили успокоиться. Им с трудом удалось вывести его из помещения и отгородить от Мансура.

Пост начальника полиции Заводского района Грозного в ту пору занимал некий Дауд Асламбеков.

Пока внизу опер возился с Мансуром, Дауд сидел в своем богато обставленном кабинете, задумчиво глядя в окно. Он думал о своей жизни, и какая-то тяжелая истома окутала его. В последнее время это случалось с ним довольно часто. А ведь он никогда не был склонен впадать в глубокие безрадостные думы. Он сам не понимал, как это он так внезапно переменился, куда подевался весь его энтузиазм, который еще недавно был при нем. Не может же человек так внезапно поменяться. Неужели это из-за болезни? Или, может, он уже стар. На пенсию бы, спокойно умереть… Нет, уволиться ему вряд ли позволят. Да если даже и позволят, кровники убьют раньше болезни… Хотя, это уже не так уж и страшно. Все равно осталось недолго. Но вот уволиться… Нет, не дадут.

С возрастом в человеке, особенно, в человеке с богатым опытом переживаний жизненных коллизий, духовное начинает преобладать над материальным. Просачиваются в пылу дерзкой молодости глубоко сокрытые чувства доброты и сострадания, возникают вопросы о смысле жизни и так далее.

Когда душевно устает сильный и деятельный, он становится слабее слабого, потому что его немощность проистекает от безразличия, а не от недостатка духа, с которым человек хоть как-то пытается справляться.

Начальник был состарен скорее событиями, им пережитыми, нежели годами.

Ему было только сорок восемь. В обе войны он сражался против России. Затем, раненый, угодил в плен, и ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Так он стал сотрудником ОМОНа при новой власти.

Вначале, когда он только вышел на работу, свои должностные обязанности он выполнял неохотно. Но вскоре он начал терять своих друзей, приобретенных на новой стороне, после чего, уже мотивированный и убежденный в своей правильности, стал делать результаты, благодаря которым его карьера пошла в гору, пока он не стал начальником полиции.

И все же в последнее время он ощущал себя стариком. А с близостью старости в человеке как бы оживает древность – воскрешают устои и ценности ветхого прошлого. Мысль, освобожденная от плена страстей и больших амбиций, направляется, благодаря приобретенному опыту жизни, мудрости и сознанию близости конца, к иным идеалам – к идеалам вечного. Значение вдруг приобретают характер памяти и качество наследия, как единственные признаки его жизни в этом мире.

У Старости свои вопросы к человеку, которые резко отличаются от тех, что задаются ему Молодостью.

Да, он был стар душевно. Но тело его тоже в последнее время начало терять форму, – на нем все более явственно проступали признаки изношенности, и старые раны отзывались в нем с раздражением, когда погода резко менялась за окном. Холодными зимами обмороженный в горах организм тоже все чаще о себе стал напоминать.

Главная заслуга всех этих неудобных проявлений принадлежала раковому заболеванию, которое было у него выявлено два года назад. Он пил сильнодействующие препараты, выписываемые из Европы, но и они в последнее время уже мало помогали. На работе никто об это не знал. Он не хотел, чтобы его воспринимали не как начальника, а как нечто слабое и умирающее.

Короче говоря, он был неизлечимо болен и морально стар.

Стук в дверь прервал его мысли. Вошедший сотрудник доложил, что Заур пытался убить некоего Мансура, который был знаком с убитым преступником.