Обрести себя

— Как же не помнить! С того самого вечера и начались мои беды. Вы пошли по домам, а он вернулся. Вот и повернула моя жизнь в другое русло.

— Молодец бадя Пинтилий! Тихо, без шума… Молодец!

— Молодец не молодец, а напутал, теперь нелегко будет распутать.

Григорий не дал втянуть себя в сложную дискуссию, перевел разговор на другую тему:

— В колхоз не записалась еще?

— Нет, жду, как выяснится с Пинтилием.

— Как бы там ни было, а нам, беднякам, другого пути нету.

— Уж и не знаю, что сказать. Очень я натерпелась…

— Что думаешь, единоличницей богаче будешь жить? Ты постарше меня, не мне тебя учить, а все же скажу: всем вместе легче любую беду пересилить. Легче, чем в одиночку. И веселей. Коллектив как-никак.

— Ты, наверное, прав. Но человек так устроен: пока есть выбор, он выбирает.

Ухаживая за Пинтилием, Иляна привыкла к больнице и больным, поэтому подумала, что неплохо бы устроиться санитаркой. Сутки работаешь, двое суток отдыхаешь. Зарплата идет. Хорошо. Сколько дыр надо заткнуть, страшно подумать, копейка не помешает. А что касается колхоза, еще неизвестно, как там будет. Всякие толки ходят, не знаешь, кому верить. Всех слушать — голова кругом пойдет. Если трезво взвесить, в больнице, как бы там ни было, месяц прошел — получай деньги. Какая-никакая, а зарплата все же лучше, чем целый год ждать, что там на трудодень дадут. Конечно, ходить в больницу далеко, а ребята не такие еще большие, чтобы их можно было оставлять без присмотра надолго. Однако главная помеха была не в этом. Чтобы поступить на работу в район, требовалась бумажка — справка от сельсовета, от Лимпиады. Эту справку Иляна не смела попросить.

Случайный разговор с Григорием взбудоражил ее. Григорий человек посторонний, откуда ему знать о ее планах, так что завел он разговор без всякой задней мысли. Да если бы он и думал ее агитировать, что ей до того? У всех людей свои интересы. У них — свои, у нее — свои. Но жить в деревне словно в пустыне тоже нельзя. Не вынесешь одиночества…

В конце концов, попытка не пытка. Надо сегодня же вечером пойти к Лимпиаде, прощупать почву. Может, и выяснится что-нибудь насчет справки. Да, да, надо непременно зайти к ней, пока люди совсем не сбили с панталыку…

Интересно, как там ребятишки, собрались в хате или еще носятся на салазках? Бедный бадица Пинтилий, ничего не сказал, не попытался отговорить. Слова не скажет поперек.

Глядя, как снег засыпает санный след, Иляна пыталась сосредоточиться, но мысли ее прыгали с одного предмета на другой.

Когда приехали, уже стемнело. Снег все сыпал и сыпал — крупный, густой, пушистый. На акации у дороги шумно ссорились воробьи. Пахло кизяком и мокрыми дровами.

— Тетушка Иляна, домой отвезти? — Григорий прервал ее мысли.

Иляна вздрогнула, будто ее застали врасплох.

— Уже приехали? Я слезу у ворот Лимпиады.

— Как хочешь, мне не тяжело и домой отвезти.

— Спасибо и за это. Теперь сама дойду, тут рядом.

У завалинки Лимпиады лежала куча свеженапиленных дров, которую старательно засыпал снег.

— Наверно, не знаете, что делать с дровами, раз оставили их мокнуть под снегом? — спросила Иляна у Лимпиады, которая вышла защитить ее от надрывавшихся в лае собак.

— Вот они, все дрова, — дружелюбно ответила Лимпиада. — Вчера срубили старую черешню, а то совсем нечем было топить. Срубить-то срубили, распилили и накололи, а вот сложить в сарай не хватило сил. Молодые понадеялись на меня, а я — на них. Тяжело без хозяина в доме, Иляна.

Сегодня Лимпиада вернулась с работы пораньше и в хорошем настроении. Валурены заняли четвертое место в районе по сдаче мяса и молока, она была довольна, чувствуя, что тут есть и ее заслуга. Нынешний вечер она выкроила для хозяйства — хотела испечь хлеб, постирать немного, вымыть голову. Приход Иляны ее не обрадовал. Ведь с некоторых пор ни один односельчанин не приходит к ней просто так посидеть, а только по делам. А дела никогда не кончатся; если не остановить, и поесть не дадут. Некоторых, особенно бесцеремонных и настырных, она отчитывала — пусть оставят ее в покое хоть дома. Она чувствовала, что и Иляна пришла с какой-то просьбой, но язык не повернулся намекнуть ей, что с делами надо приходить днем и в сельсовет. Неожиданно для себя самой Лимпиада пригласила Иляну в дом. Мало того, сама принялась жаловаться на трудности жизни. А Иляне только это и надо было. Она прицепилась к словам Лимпиады как репей:

— У тебя хоть парень взрослый, а мне тогда что говорить?

— А от взрослого помощь та же, что и от малого. Ион с ликбезом ходит по селу, невестка с дезинфекцией носится.

— Грех так говорить, Лимпиада. Увидеть бы мне своих такими, как твой Ион, горюшка не знала бы.

Так уж устроен мир — один другому завидует; свое горе всегда тяжелее, даже если оно меньше, чем у другого. Иляна осмелела. Сейчас, пока никто не мешает, нужно любой ценой вырвать ту бумажку, без которой не примут на работу в больницу. Не без тайного умысла она предложила Лимпиаде:

— Знаешь что? Ну-ка, давай перетаскаем с тобой дровишки в сарай. Ты — охапку, я — охапку, глядишь, не заметим, как и справимся.