Обрести себя

— Раз в жизни пришла ко мне и хочешь, чтобы я заставила тебя работать, дрова таскать? Нет уж, спасибо, сама как-нибудь справлюсь.

— Подумаешь, работа! Руки отвалятся, что ли?

— Нет, нет, не надо. Еще увидит кто, пойдет по деревне слух, что я работницу наняла.

— А оставишь дрова тут, утром не найдешь под снегом. Не видишь, какая метель начинается?

И, не дожидаясь согласия Лимпиады, Иляна принялась собирать дрова.

— Куда нести? А то руки болят держать.

— Сюда, под навес.

Лимпиаде ничего не оставалось, как присоединиться к Иляне. Вдвоем всегда веселей работать, и через полчаса дрова были перенесены под навес, аккуратно сложены. Хитрая лиса эта Иляна! Ничто не сближает людей так, как совместная работа. Теперь ей не терпелось узнать, как будет реагировать Лимпиада, когда узнает, зачем она пришла. Неужели повернется язык отказать? С тех пор как начали организовывать колхоз, найти работу где-нибудь на стороне стало непросто. Дрова должны были, по мнению Иляны, облегчить разговор. Если Лимпиада посмеет отказать, Иляна пустит в ход слезы. Но пока торопиться не надо.

Положив последнюю охапку, она сказала:

— Ну, а теперь спроси, зачем пожаловала?

— Успеется. — Лимпиада тоже не лыком шита, ее так просто не поймаешь на крючок. — Повременим.

Они вошли в дом.

Давно ей не приходилось толковать с кем-нибудь из односельчан, что называется, просто почесать язык. Вечно носишься как угорелая — из села в райцентр, из райцентра в село. То семинар, то совещание, то заседание, то собрание. То поставки, то заем. Будто кто кнутом подгоняет. Она решила не думать сейчас о делах, отвлечься немного… Да как тут отвлечешься, когда в доме ожидает человек. Конечно же она пришла не в гости, у нее свой какой-то интерес. Но, с другой стороны, к кому она и должна идти, если не к ней, председателю сельсовета? И вообще с односельчанами надо жить в дружбе. Кто к тебе придет на помощь в случае беды, если не соседи, не односельчане? Грех хулить их. Люди, конечно, есть разные, но в большинстве работящие, честные, сердечные. Слишком отдалилась от людей Лимпиада, — может, должность виновата. Отдалилась.

Чувство одиночества, неприкаянности все чаще посещало Лимпиаду, в особенности с тех пор, как женился Ион. Вернется с работы — в доме никого. И тоска по настоящей семейной жизни охватывает душу. Как бы хорошо было слышать в доме мужской голос, шум детишек. Пусть он, муж, будет и молчаливый, и злой, и даже пьяница. Все равно держится семья на мужике. Было бы с кем перемолвиться словом, с кем поругаться на худой конец, когда станет скучно. Было бы кого ожидать в часы одиночества. Пока растила сына, эти чувства лежали забытыми на донышке души. Теперь они ожили, поднялись и замутили ее, отняли покой.

— Как Пинтилий?

— Как будто легче стало.

— Ходит?

— Понемножку.

— Так и не сказал, кто в него стрелял?

— Говорит, ведать не ведает.

— А ты как думаешь?

— Знает, даже очень хорошо. Не хочет говорить. Боится скандала, разговоров, следствия. Но ведь чего боишься, от того не убережешься.

— Видишь, какие мы, Иляна? Легче дадим себя убить, чем возьмем на себя хоть каплю ответственности.

— Ты рассуждаешь как председатель сельсовета. А Пинтилий — он иного характера. Хочет жить мирно, несмелый он, робкий. Только свяжись с тяжбой — уже покоя не жди. Лучше перетерпеть, чем попасть в канцелярские бумаги. Не развяжешься.

— Да что ты сравниваешь с прошлым? Теперь никто Пинтилия в обиду не даст. Разве можно так? Выходит, что он выгораживает зло. Если зло остается безнаказанным, оно оборачивается против людей. Как ты думаешь, тот, кто попал в Пинтилия, целился в него? Что-то не похоже. Ружье наводили на другого. Кому-то стала поперек горла Советская власть, не дает творить грязные делишки. Вот и стрелял, скорей всего, в меня. Да разве пулей уложишь Советскую-то власть, неразумный? Даже одного Пинтилия пуля не в силах убить… Пинтилий должен сказать, кто стрелял, чтобы уберечь других.

Иляна рассудительно заметила:

— Что может сказать Пинтилий, когда дело было ночью? Тогда вскоре поймали Истрати Малая. Может, он? Только какой свидетель Пинтилий?

— Напрасно так говоришь, Иляна. Хочешь стоять в сторонке, ни с кем не ссориться? А чуть самое тебя заденут, бежишь жаловаться ко мне, — мол, пусть Советская власть защищает. Я старше тебя и больше твоего знаю. Прятаться за печкой можно только от дождя, и то если крыша не дырявая.

«Не иначе догадалась, зачем я пришла», — подумала Иляна.