Обрести себя

Для Сырге же эти камни были просто находкой. Крыльцо у него давно сгнило, все собирался сложить новое из котельца. Но котелец надо купить да привезти. А тут проблема решилась сама собой. От радости он тоже пообещал поставить кувшин вина, если ему помогут погрузить плиты. Кто-кто, а Сырге вымолит у Иляны кувшинчик фраги. А уж если речь зашла о добром вине, молдаванин не станет поперек затеянному. Особенно же приятно, когда ты честным трудом заслужил это право — посидеть у погреба за кувшинчиком, чокнуться с односельчанами, потолковать о мировых делах. Пьяницы не знают удовольствия, истинной радости выпить стаканчик-другой с человеком, который дорог твоему сердцу. Выпивка для души отличается от пьянства, как любовь от разврата. И так же, как развратный человек не в состоянии ощутить волшебный трепет настоящей любви, так пьяница не знает истинного вкуса и аромата вина.

Максим Бородати словно знал, что не суждено ему вернуться с войны, что останется жена одна-одинешенька, вот и дом свой построил у родника, на перекрестке дорог, чтобы Иляна, оставшись без него, была на виду у всех и волей-неволей держала в чистоте свой вдовий очаг, а не погрязла бы в грехах и не сделалась бы посмешищем всего села. Ближе к людям — дальше от искушения.

Дом, построенный в таком месте, должен быть достоин хозяина. Его не оставишь годами неухоженным, с необмазанными стенами да немытыми окнами. Иначе люди пальцами тыкать станут. А людская молва пуще огня.

Может быть, Иляна боялась злых языков, может, была верна памяти Максима, может быть, ей просто нравился порядок, — как бы там ни было, но держала она свой дом чистым, опрятным, словно девушка на выданье. Углы хаты заделаны ровно и остры, как бритва, окна улыбаются прохожим чисто вымытыми стеклами. Научилась Иляна и мужским работам, управлялась и с косой не хуже мужиков. Ее стога и скирды были уложены мастерски, хорошо завершены, огорожены будыльями подсолнуха так, что ни одна соломинка не торчала.

Сама Иляна одевалась опрятно, всегда причесана, будто не было на руках у нее четырех ребятишек. Такое достоинство в женщине не часто встретишь. Даже самым языкатым кумушкам об Иляне сказать было нечего. Иногда только пожимали плечами, с некоторой завистью бормоча:

— Какие у нее заботы, если нету мужа?

Заслышав такие речи, Иляна снисходительно улыбалась. И только ночью, когда дети засыпали, она позволяла себе чуточку поплакать.

Перед ее чистенькой хатой росли два старых ореха, осеняя тенью весь двор. Меж орехов летняя печка, рядом столик, сооруженный женской рукой из старой калитки, положенной на три столбика. Кто только не отдыхал за этим столиком! Пожалуй, каждый сельчанин тут, под орехами, пропустил хоть стаканчик тулбурела[8], того самого напитка, прибавляющего силы, дарующего веселость, который Иляна делала раньше всех в селе, чтобы заработать копейку, посидел, возвращаясь с поля, просто отдохнул, размышляя о жизни или перекидываясь словом-другим с Иляной, которая в это время обычно латала детскую рубашонку или мешала мамалыгу. Так перекресток дорог не оставлял Иляну одну со своим вдовством. А когда оголялось поле и утренник покрывал инеем виноградник, когда в каждом погребе начинало бродить свое вино, в доме Иляны закладывалась основа первого ковра, и песня ткацкого гребешка не умолкала до самой весны, до тех пор, пока не пробивалась молодая травка.

Четверо ребятишек Иляны были очень подвижные и озорные, впрочем, как и все дети деревни. Поэтому фабричные ботинки, рассчитанные, по всей видимости, на бесплотных ангелов, прямо-таки горели на них. Что ни месяц — покупай новые. По этой причине Иляна пряла допоздна, посиделки у нее были самыми долгими. На посиделках разучивали новые песни, коляды, частушки; тут завязывалась дружба, возникала любовь, а там, глядишь, готова и свадьба. У Иляны обычно справляли старинный в деревне праздник — Андреев день. И все знали: раз празднуют у Иляны, значит, скуки не будет.

Еще не известно, кто кому был нужен, деревня Иляне или Иляна деревне. Короче, Валурены без Иляны не были бы Валуренами, как и Иляна без родной деревни была бы не Иляна. И если бы была на то воля мужчин да молодежи, Иляне давно соорудили бы памятник при жизни, и не где-нибудь, а на холме у родника, чтобы издалека было видно, что в селе есть печурка, где любой может обогреться. Но, к сожалению, не одни мужчины владеют селом, существуют еще и жены. О, эти-то на другой день разнесли бы в клочья такой монумент да еще обломками побили бы инициаторов его создания. Благополучные замужние женщины всегда косо смотрят на овдовевших, пусть даже те воспитывают и четверых ребятишек и работают за десятерых. Им все мерещится, что вдова занята единственной мыслью: как бы заманить и совратить их сокровище-муженька.