Обретение надежды

— Хорошая новость. Но было бы еще лучше, если бы они сделали это три месяца назад. Насколько я понимаю, ни физико-техническая характеристика препарата, ни нормы и принципы введения с тех пор не изменились. А между тем…

— Ты все очень правильно понимаешь, — ядовито усмехнулся Николай Александрович. — Я всегда считал тебя умницей. Лучше скажи, кто тебе разрешил отпускать Минаеву из института?

Сухоруков пожал плечами.

— Я ее не отпускал, Николай Александрович. Я неукоснительно выполняю ваш приказ о моем переводе в лечащие врачи. Сам с неделю не видел, думал, вы ее куда-нибудь в область направили. А что случилось? Очередное ЧП?

Вересов хмыкнул и приоткрыл дверь.

— Басова ко мне. Быстро.

Отошел к окну, отвернулся.

Бесись, бесись, подумал Сухоруков, я же знаю, что ты радуешься не меньше моего. Препарат спасен, может, уже через несколько дней мы получим новую фасовку, и он начнет в меру своих сил воевать с раком. Тебе полагается сейчас изображать из себя строгого начальника, а мне — сидеть, покаянно опустив голову и смиренно внимать выволочке, ну, что ж…

Все у нас на шарике вкривь и вкось,
Шиворот-навыворот, набекрень,
Ну что тут за работа, если днем — ночь,
А потом обратно — не ночь, а день…

— пробормотал он и захохотал, вытирая рукавом халата выступившие слезы, а Николай Александрович обернулся и выразительно покрутил пальцем у виска.

Вошел Басов, выжидательно остановился у порога.

— Вы отпускали Минаеву? — спросил Вересов.

— Отпустил, — ответил Яков Ефимович. — Согласно ее заявлению — на неделю без сохранения содержания по личному делу.

— С кем вы согласовали свое решение? С Нифагиной, с Жарковым, со мной?

— Но, Николай Александрович, — осторожно сказал Басов. — Я считал… Зачем же вы меня назначили и.о., если я самостоятельно не могу решить такой пустяковый вопрос? Никакой острой нужды в аспирантке Минаевой отдел не испытывал, и я решил…

— А вот я вам сейчас влеплю выговор, чтобы вы не разводили здесь анархию, тогда вы будете знать, как решать. Один решает, другой решает… Люда!

Людмила замерла в дверях.

— Подготовьте приказ. И.о. заведующего отделом радиохирургии Басову Я. И. — выговор за предоставление отпуска аспирантке Минаевой без согласования с руководством.

Яков Ефимович побледнел и снял запотевшие очки.

— Николай Александрович, — тихо прошелестел он, — в таком случае я буду вынужден подать заявление об уходе из института. Это несправедливо, а с несправедливостью я никогда не примирюсь.

— Я тебе уйду! — крикнул Вересов. — Я тебе так уйду, что ты собственную тещу не узнаешь! Ты представляешь, какие «личные» дела устраивала эта… — он замялся, подыскивая подходящее слово, — эта ваша Минаева?! Она отправилась в институт биофизики, к академику Кислякову, подняла там такой переполох, что старика чуть не хватил инфаркт, потащила его в комитет, там обозвала всех бюрократами и волокитчиками, которые тормозят внедрение важного препарата… короче говоря, ославила нас на весь белый свет.

— Но препарат утвердили? — спросил Яков Ефимович.

— Утвердили. Там все давно было готово, просто отпуска, большая загрузка, то да сё…

— Ладно, — усмехнулся Яков Ефимович, — в таком случае пускай Людочка пишет приказ. Пожалуй, я передумаю подавать заявление.

Победно блеснув стеклами очков, он вышел.

— Наконец-то он напомнил мне Илью, — сказал Николай Александрович. — Я уже грешным делом думал, совсем в нем ничего от характера старшего брата нету. Интересно, что там Белозеров накопал…

— Теперь не страшно. Жаль, что партбюро завтра, не успеют прибыть документы.

— К утру привезет, она их получила.

— Может, оставят в партии?..

— Не знаю, ничего не знаю. Но что бы ни случилось, ей ты обязан, как говорится, по гроб жизни. — Он помолчал, сел за стол, зашуршал бумагами. Не поднимая головы, глухо спросил: — Похоже, что вы скоро поженитесь?

— Похоже, — сказал Сухоруков. — Как только окончится эта свистопляска. Возьмем отпуск, махнем куда-нибудь в Ашхабад. Там солнце, тепло…

Оба помолчали, каждый думая о своем. Наконец Николай Александрович поднял голову.

— Ладно, иди. — И вдруг взорвался. — Идите вы все к чертовой матери!

2

Узнав в справочном бюро адрес Ярошевича, Горбачев пошел к нему домой.