Общественные науки в Японии Новейшего времени. Марксистская и модернистская традиции

Несмотря на отвращение к капитализму американского типа, Баба не находил большой проблемы в стремлении к гомогенизации «McWorld». В каком-то смысле все наоборот. Безусловно, различные социальные патологии, о которых сетует Баба, связаны с «чрезмерным растворением человеческих отношений в отношениях между товарами». Но этот феномен, в свою очередь, сам по себе является результатом ослабления с конца 1920-х годов «механизма автономного контроля» капитализма. «Закон стоимости, то есть регулярное повторение циклических колебаний, или даже золотой стандарт», лежащий в основе социального порядка, видимо, рухнул. С ослаблением закономерностей (например, периодичности кризисов) «процесс накопления становится все более неуправляемым» [Baba 1985: 36–37].

И все же мы должны обратить внимание на то, что́ именно он понимает под термином «неуправляемость». При отсутствии реального координирующего механизма обостряются международные торговые и экономические конфликты, а проблемы распределения и адаптации внутри обществ и между регионами начинают сопровождаться «безудержным самоутверждением культурных особенностей». Некоторые из проявлений «безудержного самоутверждения», происходящих в странах третьего мира или среди маргинализованных слоев в развитых странах, в более раннюю эпоху могли бы быть «подавлены… силой… но при современном капитализме неограниченное применение силы стало практически невозможным» [Ibid.: 36–37]. Казалось бы, все к лучшему. Однако Баба беспокоился скорее не за культурное самоутверждение как таковое (которым он сам занимается без колебаний), а за его безудержность. По его мнению, отсутствие координации со стороны капитализма сопровождается растущей неспособностью культуры контролировать саму себя и, что более важно, капитализм. По мнению Бабы, неправильно искать в культуре источники устойчивого и быстрого экономического роста. Такое явление свидетельствует не о влиянии культуры, а о ее ослаблении или отсутствии: «надлежащая культура» (матомо на бунка), такая как культура Китая или Индии, с тысячелетиями цивилизации в качестве их достижений, «сдерживает экономическое развитие» [Баба 1997: 306]. Возможно, это не должно звучать реакционно, или как суровый приговор бедности странам, находящимся за пределами капиталистического ядра. Это типичная для Бабы прямолинейность, которая, к сожалению, закрывает важный вытекающий из этого вопрос о распределении прибавочного продукта. Но не обязательно быть реакционером, чтобы спросить, является ли рост решением всех проблем187.

Таким образом, призрак, который преследует Бабу, – это действительно неконтролируемый рост ради роста; наряду с этим он нападает на склонность богатых обществ, по-разному, приспосабливать свои институты – и сферу социального и культурного воспроизводства в целом – к этому стремлению. Эта ситуация, по мнению Бабы, поставила капитализм на грань «всеобщего кризиса». И только в этом контексте Баба может наконец отважиться на критику Японии и японского корпоративизма.