Общественные науки в Японии Новейшего времени. Марксистская и модернистская традиции

«Сегодня мы все демократы», – заметил Джон Данн. Однако «мы» на Западе не всегда были демократами. Еще менее подразумевалось, что «они» – остальной мир – будут, должны или могли бы стать демократами. И все же, если какая-либо западная идея и распространилась за пределы круга почитателей, то это демократия. Безусловно, демократия, наряду со многими другими понятиями, такими как национализм, сопровождала «укрепление мирового рынка… и агрессивный натиск западного империализма». Но она также пережила условия, при которых появилась. Даже сейчас, когда эйфория 1989 года прошла и началась бесконечная череда гражданских конфликтов, сопровождающих так называемую глобализацию, демократия сохраняет уникальную ценность и как способ правления, и как морально-политический идеал. Фактически, как отмечает Данн, «сегодня в мире существуют две действительно отличные друг от друга и развитые демократические теории – одна крайне идеологическая, а другая откровенно утопическая» [Dunn 1979: 1–27]. Очевидно, что если демократия развивалась по обоим направлениям, должна действовать своеобразная диалектика, которая их связывает. Идеология не может существовать без утопии, и наоборот. В конечном счете демократия в любом измерении зависит от развития более широкого политического и социального дискурса, в рамках которого могут соперничать ее составляющие, развития, в котором общественные науки обязательно играют активную, хотя и вряд ли главную роль. Обсуждать демократизацию общества – значит обсуждать конкретный исторический процесс, в ходе которого формируется этот более широкий общественный дискурс.

В этой главе рассматривается именно такой процесс. Мы сосредоточимся на дискурсе демократии в послевоенной Японии, представленном единственным мыслителем: Маруямой Масао. На наш взгляд, Маруяма был выдающимся мыслителем демократии в послевоенной Японии. К этой роли, по его словам, он не стремился, но от нее ему не позволили уклониться класс, положение и интеллектуальные формации того времени. В попытке понять суть, привлекательность и ограничения утопического представления Маруямы о демократии мы уделим значительное внимание более широкой интеллектуальной среде раннего Маруямы – миру японских общественных наук с 1920-х годов до начала послевоенного периода. Именно в результате личной борьбы с системой Японской империи в ее последнее, кризисное десятилетие Маруяма сформировал понятие демократии, о котором пойдет речь. Используя методы общественных наук, выработанные в условиях кризиса, Маруяма стремился привить демократические идеи и мысли своим соотечественникам в то время, когда катастрофическое поражение и национальное унижение поставили под сомнение все общепринятые ценности и институты. Пропагандируя «научно обоснованное» понятие демократии в послевоенной Японии, Маруяма поддался искушению и попытался создать массовое гражданское общество. Цель данной главы состоит в том, чтобы рассмотреть его попытку и проследить его судьбу на фоне институциональных и идеологических преобразований, произошедших после 1945 года. Здесь мы надеемся прояснить диалектическую связь идеологических и утопических элементов в дискурсе японской демократии.

Маруяма-модернист

В Японии давно считается, что в творчестве Маруямы присутствует элемент гениальности или, по крайней мере, выдающихся способностей237. Что еще более важно, так это то, что его особый способ заниматься общественными науками объединяет его с послевоенным поколением, определенным социальным слоем и сетью индивидов с общим, хотя и по-разному выражаемым набором идей и идеалов. В совокупности эти идеи с конца 1940-х годов ассоциируются с «модернизмом» (киндаисюги), а их сторонники – такие, как сам Маруяма, историк экономики Оцука Хисао, социолог права Кавасима Такэёси и другие – известны как «модернисты».238 Что это были за идеи? В частности, какой была предполагаемая связь между современностью и демократией?