Общественные науки в Японии Новейшего времени. Марксистская и модернистская традиции

Как правило, модернисты, как литературные, так и научные, призывали к «созданию независимой личности», или «современного человека», в Японии. Таким образом, они повторяли – и усиливали – призыв японских интеллектуалов, прозвучавший еще в период Тайсё (1912–1926). Как тогда, так и после поражения Японии в 1945 году «независимая личность» была признана необходимой основой для любой подлинной демократизации. Действительно, демократия была не более и не менее чем модерностью в ее политическом аспекте. Примечательно, что послевоенные модернисты, как и их предки эпохи Тайсё, рассматривали политику не столько с точки зрения институциональных процессов, сколько с точки зрения духовных и интеллектуальных преобразований. Но исторические условия, сложившиеся после 1945 года, радикально отличались от условий Тайсё. Ранние мыслители, такие как Ёсино Сакудзо (1878–1933) и Минобэ Тацукити (1873–1948), полагали, что императорская Япония уже приобрела политическую «инфраструктуру», необходимую для демократии; они выражали определенный оптимизм по поводу возможностей более широкого политического представительства в рамках существующей конституционной системы. Революция, по их мнению, исторически не была нужна Японии. Ёсино умер в 1933 году и не увидел краха системы, которой он служил. Минобэ, однако, прожил достаточно долго после войны, чтобы стать анахронизмом. Продолжая защищать конституцию Мэйдзи как, по сути, совместимую с либеральной демократией, он продемонстрировал неспособность оценить значение кризиса, с пониманием которого уже более позднее поколение подходило к задаче реконструкции. Для послевоенных модернистов, таких как Маруяма, весь процесс, который привел к развязыванию Японией тотальной войны, уже доказал несостоятельность «императорской системы власти» (тэнно:сэй); поражение положило конец явно иррациональному политическому и социальному устройству. Первой – и незаменимой – задачей интеллектуалов было бы подвергнуть проверке прошлые институты и ценности, уничтожив те, которые казались препятствиями на пути демократии. Другими словами, модернизм должен был подвергнуть испытанию систему побежденного императора.

В чем была вина тэнно:сэй? С модернистской точки зрения она сделала японское население «бессознательным», интеллектуально инертным и зависимым от патриархальной власти во всех сферах жизни. Они были подданными империи, но им недоставало «субъектности» (сютайсэй), без которой демократическое гражданство было немыслимо. Таким образом, для привития субъектности требовался просвещенный слой, способный донести до населения совокупность якобы универсальных идей и идеалов, которые освободили бы его от исторической инерции. Эти «просветители» снова «открыли бы окно» для западных идей, искусства и технологий. Важнейшим средством для этой работы по народному просвещению, по крайней мере в большей степени, чем литература, которая в первые послевоенные годы была отмечена нигилистическими и экзистенциалистскими тенденциями, должны были стать возрожденные общественные науки, Общественные науки должны были направлять демократизацию знаний в послевоенной Японии.