Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Даже на индустриализованном Западе есть прогресс. В целом страны ЕС и Евросоюз как единая структура более прогрессивны, чем Соединенные Штаты. Там запрещено применение неониксов на открытом воздухе, а глифосат запрещен или ограничен к применению в 21 стране и в почти бесчисленных более мелких политических образованиях{453}.

Дания, один из крупнейших экспортеров свинины в мире, в 2000 году прекратила скармливать антибиотики сельскохозяйственным животным, кроме как для лечения болезни. Использование антибиотиков с тех пор сократилось на 50 %. (Если вы беспокоитесь за свиноводство этой страны, оно процветает.) Все эти результаты убедили ЕС в 2006 году запретить применение антибиотиков с целью ускорения роста животных, и союз намерен полностью запретить использование лекарств в профилактических целях.

ЕС в целом и власти отдельных стран поддерживают агроэкологию, особенно во Франции, где всеобщий клич Produisons autrement – «Давайте производить иначе»{454} – сопровождал принятие в 2014 году закона «О будущем агрокультуры, продовольствия и лесохозяйств», целью которого является применение методов агроэкологии почти на половине ферм к концу этого десятилетия.

Франция – важнейший аграрий Европы, обеспечивающий одну пятую европейской сельхозпродукции. Поэтому не пустяк, что Франция отдает приоритет агрокультуре, ставящей окружающую среду выше урожая, исключающей химические пестициды и рутинное применение антибиотиков, предлагающей стимулы и образовательные ресурсы для внедрения экологических методов, делающей землю доступной для новых фермеров и признающей, что экологические и социальные проблемы взаимосвязаны.

Соединенные Штаты – место рождения промышленной агрокультуры, по-прежнему находящееся в ее тисках, – остаются одним из мест, которые труднее всего изменить. Хотя мы знаем, что пестициды канцерогенны, правовое регулирование их применения остается минимальным. Это означает, что мы, скорее всего, будем наблюдать хождение по замкнутому кругу. Химические компании предлагают новые пестициды и уверяют, что они безопасны. Со временем выясняется обратное, поскольку животные (включая людей) болеют и умирают. Судебные иски останавливают использование конкретного пестицида, и на его место приходит другой. Невозможно обвинить в этом Дональда Трампа – этот порочный круг возник до него и, к сожалению, применение пестицидов продолжится после него. Виновата система, которая ставит промышленные «инновации» и право корпораций получать прибыль выше здоровья людей. С использованием антибиотиков в животноводстве дело обстоит аналогично: реформ в этой сфере в Соединенных Штатах ничтожно мало.

Однако десятки, если не сотни глав поселений, округов и штатов предпринимают шаги по ограничению применения глифосата и неоникотиноидов. Если на федеральном уровне ограничение использования пестицидов недостаточно, можно пойти одним из двух основных путей. Первый состоит в том, чтобы действовать через местные органы власти, такие как Наблюдательный совет округа Лос-Анджелес, наложивший полный официальный запрет на «Раундап». (То же самое было сделано в Майами.) Второй – это путь индивидуальных и коллективных исков. На рассмотрении находятся около 42 000 судебных дел в связи с ущербом, причиненным токсичными химическими веществами.

Важна также роль властей в том, чтобы помочь людям делать правильный выбор в отношении еды, особенно в условиях, когда подавляющее большинство имеющихся у нас вариантов являются «неправильными». «Понедельники без мяса» – отличная идея, как и движение за периодическое веганство, но представьте, что производство мяса и всякого пищевого хлама было бы реально обуздано.

Это произойдет нескоро, и, учитывая, что массовые предложения значительно превосходят выбор продуктов, а также то, как он происходит на самом деле, важно объяснять детям, что такое настоящая еда. Чем скорее мы начнем воспитывать детей, понимающих, что кока-кола и сникерс не делают человека счастливым, и рассказывать им, как и кем производится еда, тем раньше прекратим формировать поколения взрослых людей, которым приходится сражаться с необходимостью сидеть на диете.

Каждый читающий эти строки знает, как трудно изменить пищевые привычки, с которыми вырос. Поэтому школьная столовая – важное поле боя. В школе обязательно должна подаваться настоящая еда, хотя это, казалось бы, самоочевидно. Национальная программа школьных обедов теоретически могла бы решить эту задачу, но она полстолетия провела в движении не в том направлении. Следовательно, изменение должны инициировать независимые силы. Это и происходит.