Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Животные, дававшие мясо, шерсть, молочные продукты, мех, сало, рабочую силу, навоз и многое другое, стали важным источником благосостояния. Поэтому сельскохозяйственные животные и называются по-английски stock, как и акционерный капитал. Так пастбище стало более надежной инвестицией, чем пахотная земля. В Англии, пишет голландский историк середины XX века Слихер ван Бат, «целые деревни стирались с лица земли, чтобы освободить место под луга, где мог пастись скот»{21}.

Однако животных выращивали для того, чтобы кормить богачей, а не крестьян-животноводов, и возможности последних выращивать для себя пищу все больше ограничивались. Это имело катастрофические последствия, растянувшиеся на многие столетия.

По мере того как все больше земель превращалось в пастбища, те участки, которые использовались под сельскохозяйственные культуры, не только уменьшались, но, испытывая большую нагрузку, становились менее плодородными. Постоянная монокультура, особенно пшеницы, говорит Бродель, «истощает почву и требует регулярно давать ей отдых»{22}. Тем не менее землю не оставляли под паром и она не получала другого восполнения питательных веществ, что практически гарантировало ежегодное ухудшение урожая.

Крестьяне уступали землю животным, которых не могли потреблять, и обрабатывали землю, становившуюся все менее плодородной. Однако количество земледельцев росло. Ситуация складывалась безвыходная.

Не видя перспектив, Европа стала посматривать на территории за пределами своих границ.

К XIV и особенно XV веку благосостояние и капитал начали вырисовываться в их современном понимании, мало-помалу двигаясь в сторону накапливания и заимствования денежных сумм, чтобы оплачивать долги и выдерживать жестокую конкуренцию за монополизацию торговых путей. Войны и завоевания стали обычным делом, поскольку у монархов появился стимул искать новые источники денежных поступлений все дальше от родных земель, в первую очередь в форме золота, драгоценностей и тканей (особенно шелка), а также фарфора. Однако самым весомым из всех этих предметов роскоши стало то, что мы сегодня считаем обыденностью: пряности.

Богатые европейцы были одержимы пряностями. Перец, мускатный орех, корица, гвоздика и сахар, первоначально считавшийся разновидностью специй и даже лекарством, изменяли вкус пищи, иногда чудесным образом. Пряности использовались в траволечении и при изготовлении многих парфюмерных продуктов, необходимых для того, чтобы маскировать неприятные и вездесущие запахи нечистот и смерти.

Большинство этих товаров доставлялось в Европу по Великому шелковому пути, протянувшемуся до Китая, Юго-Восточной Азии и даже Индонезии. По большей части он проходил по морю, и его дальняя оконечность была не известна практически никому в Европе, поскольку торговля была сферой посредников из Северной Африки и с Ближнего Востока. Это способствовало высокой стоимости товаров и вызывало досаду у европейских предпринимателей{23}.

В 1453 году, когда Константинополь пал под натиском Османской империи, перекрывшей все торговые пути, кроме ведущего из Александрии в Венецию, предметы с Востока стали такими дорогими, что даже аристократия не могла их себе позволить. Если знать хотела азиатской экзотики, ей следовало создать новые торговые пути.

Это был шанс, и им не преминули воспользоваться Фердинанд и Изабелла, брак которых создал единую Испанию, достаточно могущественную, чтобы изгнать мавров из Южной Иберии в 1492 году. Высшим приоритетом для этой монархии стали богатство и слава. Желая найти собственный маршрут для торговли пряностями – и будто бы стремясь распространить христианство, хотя это было не более чем обоснование расчетливости, – Фердинанд и Изабелла были готовы поддержать исследование новых земель.

Именно это и предложил монархам генуэзец Кристо́ффа Ко́нбо (более известный как Христофор Колумб), убедивший их профинансировать его экспедицию, целью которой была (предположительно) Индия, но конечный пункт которой был скоро назван Америками. Если бы Колумб не открыл Америку, вскоре это сделал бы другой европеец. Имя первооткрывателя было бы другим, но в остальном, скорее всего, ничего бы не изменилось.

Через несколько лет португалец Васко да Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, достиг успеха там, где Колумб потерпел поражение, совершив первый известный переход морем из Европы в Индию. Его люди, высаживаясь на берег в Каликуте (Керала), восклицали: «Во имя Христа и пряностей!» Вместе с ними на эту землю пришли колониализм, империализм, капитализм и все им сопутствующее.

Хотя Колумб, возможно, не исполнил своего обещания, его последователи исправили это, эксплуатируя землю и тех, кто на ней жил. В результате в ходе усилий по удовлетворению спроса Европы на богатство на первый план выдвинулись два взаимосвязанных товара – сахар и рабы.

* * *