Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Разразился масштабный голод. В своей книге «Сталинизм, коллективизация и Великий голод» (Stalinism, Collectivization and the Great Famine) мой друг, итальянский историк Андреа Грациози, отмечает четыре ключевых фактора этого голода{131}. Первый: Сталин и его правительство осуществляли политику, открыто ставившую целью разрушение крестьянства. Само государство, утверждает Грациози, было построено с расчетом на «затяжную войну с крестьянством». Второй: хотя голод не был вызван намеренно, когда он начался, власти охотно им воспользовались. Третий: Сталин использовал голод как наказание, терроризируя людей, угрожавших его власти, и депортировав миллионы человек в Сибирь. Наконец, на Украине и в Казахстане эта политика приобрела характер геноцида. Больше миллиона казахских кочевников-скотоводов умерли от голода в 1931 и 1932 годах, после того как их стада были отняты государством.

Большинство источников оценивают число умерших от голода, спровоцированного Сталиным, примерно в 7 млн, хотя есть и оценки до 12 млн. Порядка 40 % населения Казахстана и до трети жителей отдельных областей Украины погибли. Сталинское «сельскохозяйственное изобилие» оставило украинское Черноземье и без урожая, и без людей. Все, кто мог обрабатывать поля, умерли или бежали в города или за границу.

Это был первый пример использования современным правительством пищи в качестве внутреннего оружия против своих бунтующих граждан. Этот тренд закрепился. С того времени, по мнению экономиста Амартии Сена, голод никогда не начинался вдруг, ни с того ни с сего. Случаи голода происходили только в контексте общественных волнений, отсутствия демократии и открытой войны{132}. Проанализировав голод в Бенгалии (1943), Сахеле (1972–1974), Эфиопии (1972–1974) и Бангладеш (1974), Сен делает вывод, что доступность еды не имела корреляции со вспышками голода. А вот политическая свобода имела.

Следуя примеру Советского Союза поколение спустя, Коммунистическая партия Мао Цзэдуна разработала и осуществила план превращения Китая в сталелитейную супердержаву, перенаправив больше трети своего крестьянства на проекты горнодобычи и ирригации и оставив необработанными необозримые просторы сельскохозяйственных угодий. Между тем производство еды для личного потребления было полностью запрещено, и все зерно поставлялось в города{133}. Утаив горстку зерна или выкопав картофелину{134}, крестьянин рисковал получить смертный приговор.

Неэффективные методы сельского хозяйства и добровольное невежество в области современной науки, особенно генетики растений, усугубили кризис, который из страха перед Мао и его доверенными лицами преподносили как небывалые успехи, фальсифицируя данные об урожаях. Уверенный, что добился удвоения производства и, следовательно, увеличил избыток сельскохозяйственной продукции, Мао в 1951 году урезал земельные наделы{135}. Результатом стала внезапная сильнейшая нехватка продовольствия. Смертность жителей сельских общин в два раза превышала смертность среди городских элит, и тела, которые не были отбиты и съедены голодавшими, погребались в массовых захоронениях.

От самого страшного голода, известного под многими названиями (включая официальное и трагически смехотворное «Три года трудностей»), который продолжался во время «Большого скачка» Мао, с 1959 по 1961 год, умерло, по современным оценкам, более 40 млн человек, почти 6 % населения Китая.

Задним числом легко осудить жестокость революции Мао. Однако, как многие мировые силы, Соединенные Штаты оставались практически равнодушными к страданиям своих собственных «крестьян» – мелких фермеров, и параллели очевидны. Когда Америка механизировала свое сельское хозяйство и на этом фундаменте выстроила самую мощную экономику в истории, то последствием стало большое количество мигрантов. Отсутствие полномасштабного голода в значительной мере было обусловлено существованием ограниченной, но реальной демократии.

Существует много способов вызвать хаос, и среди них – невмешательство в бесконтрольную корпоративизацию. Хотя в Соединенных Штатах и не разразился массовый голод, но отказ государства от вмешательства на фоне неуклонного укрупнения ферм и выращивания одной товарной культуры в какой-то момент привел к страданиям, вынужденному переселению и в конечном счете даже к смерти многих американцев.

Необходимость кормить огромную армию союзников во время Первой мировой войны заставила включить в производство пшеницы дополнительно 5,5 млн га земли{136} – в четыре раза больше площади штата Коннектикут. За следующие десять лет, которые принято называть «ревущими двадцатыми», новые мощные трактора вскрыли еще порядка 16 млн га целины, что примерно равно площади штата Джорджия.