Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Многие сторонники деятельности экспериментальных станций Министерства сельского хозяйства США любят рассуждать о героических усилиях по спасению американских фермеров от бедствий, вызванных пыльными бурями. Однако неспособность министерства предвидеть опасные последствия безудержной распашки целины несравненно более красноречива. Чиновники почти или совершенно не имели подготовки в области управления почвой, сохранения воды, севооборота или защиты от эрозии – тех самых приемов, которые могли бы предотвратить кризис пыльных бурь. Вместо этого они выступали за индустриализованную монокультуру и поощряли механизацию и безоглядный сев.

Это были идеальные условия для катастрофы. К тому моменту, когда умеренная и влажная погода вернулась к норме – стала жаркой, сухой и ветреной, почва была ничем не защищена. Подобное сочетание породило чудовищные бури, гибель урожая, брошенные дома, голод и болезни, в том числе пылевую пневмонию. К 1933 году прежде процветавшие семьи лишились домов и жили в курятниках{140}, и все, что у них оставалось, – лишь проблески надежды и упорство. Фермеры превратились в «людей будущего года»: «Дождемся следующего сезона».

В начале 1930-х годов положение фермеров Великих равнин было практически неизвестно большинству обитателей восточной части страны, у которых имелись собственные проблемы. Однако 9 мая 1934 года буря подняла свыше 300 млн тонн пыли{141} с Великих равнин на высоту до трех километров и накрыла Чикаго, Детройт, Кливленд и Буффало. Два дня спустя в Нью-Йорке средь бела дня пришлось включить городское освещение, а стол президента Рузвельта в Белом доме покрыл слой земли{142}.

В 1933 году, когда Франклин Делано Рузвельт стал президентом США, доход фермы составлял треть от уровня 1929 года. Законопроект Макнари – Хогена, предложенный в 1924 году, позволил бы федеральному правительству покупать излишек сельскохозяйственной продукции по искусственно завышенной цене и затем продавать его на мировом рынке, таким образом помогая фермам Запада удержаться на плаву. Однако сторонник политики невмешательства президент Калвин Кулидж дважды наложил на него вето. Поскольку переработчики сельхозпродукции платили меньше, а производители оборудования повышали свои цены, фермеры тратили на получение урожая больше, чем могли за него выручить.

Хваленый мозговой центр нового президента – группа, состоявшая по большей части из профессоров юриспруденции Колумбийского университета, – пришел к убеждению, что Депрессия коренится в сельском хозяйстве: если проблемы испытывают фермеры, значит, и вся экономика. В этом, по крайней мере, был смысл.

В ситуации, когда все больше фермеров терпели крах и разорялись, «настроение в американской фермерской глубинке было мрачным и мятежным»{143}, пишет Дэн Морган в книге «Торговцы зерном» (Merchants of Grain): «Протестующие фермеры сжигали зерно, выливали молоко, забивали скот, однажды даже выволокли судью из зала суда во время слушаний по делу о потере прав на ферму и угрожали тут же его повесить, если он не остановит процесс».

Некоторые фермеры пытались поднять цены на сельскохозяйственную продукцию, физически не пуская ее на рынок. В Айове и Небраске участники группы под названием «Национальная фермерская стачечная ассоциация» придумали песенку:

Давай устроим выходной
И прекратим работы.
Мы будем есть свой хлеб и сыр,
Они – свои банкноты{144}

.

Они возводили баррикады на дорогах{145} за пределами Омахи, Су-Сити и Де-Мойна, выливали молоко в канавы и отказывались перегонять скот.

Другие забастовки также усилили давление на Вашингтон с требованием облегчить положение. Фермеры умоляли землевладельцев прекратить отбирать фермы, и действительно, на всей территории штатов Небраска, Южная Дакота и Миннесота пару лет действовал мораторий на лишение прав на фермы за долги. Однако, хотя президент консервативной Американской федерации фермерских бюро предупреждал, что, «если ничего не будет сделано для американского фермера, у нас в провинции, не пройдет и 12 месяцев, как начнется революция»{146}, национального восстания фермеров не случилось.

Рузвельт выступил с программной речью. В радиообращении в 1936 году он сказал: «Ни растрескавшаяся земля, ни ослепляющее солнце, ни жгучий ветер… не могут вечно противостоять неукротимым американским фермерам… которые справились с отчаянными временами и вдохновляют нас своей уверенностью в себе, своими упорством и мужеством»{147}.

Однако это были лишь пустые слова. Нет такого фермера, которого невозможно сломать, и никогда не было, и побуждать его сражаться с природой, вместо того чтобы сотрудничать с ней, было рецептом поражения, столь же древним, как и само земледелие. Фактически Соединенные Штаты, подобно Шумеру и Древнему Риму, начали рушиться под гнетом потерпевшей крах системы земледелия. От государства же мелкие фермеры и их семьи получали буквально гроши.