Общество поглощения. Человечество в поисках еды

Рузвельт также организовал Управление общественных работ, и многие фермеры, оставшиеся на Великих равнинах, занялись ручным трудом в рамках этой программы, получая спасительную заработную плату. Гражданский корпус охраны природных ресурсов высадил «защитный пояс» из более чем 200 млн деревьев, что улучшило экологическое состояние Великих равнин, хотя этого было далеко не достаточно, чтобы их восстановить полностью. Реальной целью по-прежнему была трансформация ландшафта в фабрику по производству урожая.

К 1938 году пшеница снова выращивалась на Великих равнинах. Погода улучшилась, посаженные деревья преградили путь сильным ветрам, а мощные насосы позволили использовать новый более надежный источник воды – гигантский водоносный горизонт Огаллала, который в результате будет опустошен.

Однако все эти «решения» могли устранить лишь последствия, а не причины, и никто во власти не был заинтересован в обсуждении долгосрочных целей сельскохозяйственной системы. Состояли ли они в создании здоровых семей, общин и экономик? В устойчивом землепользовании? Или в эксплуатации всех мыслимых ресурсов, включая людей, чтобы владельцы мукомольных заводов, производители тракторов и удобрений, банки и т. д. могли поглощать доход фермеров?

Это так и не было озвучено, но реальность свидетельствует, что преследовалась (и преследуется) именно последняя цель – во всяком случае, власть имущими. Обсуждение проблемы так и не началось, главным образом потому, что люди, лишенные власти, – большинство американцев – не смогли этого добиться.

С конца Первой мировой войны до начала эпохи Великой депрессии и «Нового курса»[18] политические меры правительства почти или совсем не помогали фермерам. Особенно бесполезными, а то и откровенно разрушительными они были для мелких фермеров Юга, фермеров-арендаторов и издольщиков, особенно потомков рабов.

В действительности, чем сильнее била по вам американская политика в XVIII и XIX веках, тем хуже с вами обращались и в XX столетии. Например, и закон «О социальном обеспечении» 1935 года, и закон «О справедливых (sic!) условиях труда» 1938 года исключали сельскохозяйственный и домашний труд – стараниями влиятельных демократов-южан, отказавшихся поддержать темнокожих, занятых в этих секторах.

Вследствие этого «Новый курс» непропорционально лишал небелых людей жизненно необходимой правительственной защиты: социального обеспечения, права на коллективные переговоры и рабочие союзы, установленных требований к минимальной заработной плате, максимальной продолжительности рабочей недели и оплаты сверхурочных в полуторном размере. Штатам даже было разрешено устанавливать более низкий минимум заработной платы для работников, получающих чаевые, это было откровенной пощечиной железнодорожным носильщикам и горничным, почти полностью представленным бывшими рабами или их детьми. Эта постыдная политика сохраняется до сих пор.

Историки давно признали, что рабы, вольноотпущенники и их потомки создали хлопковое производство и все остальное сельское хозяйство Юга, следовательно, в значительной мере все богатство Соединенных Штатов. Тем не менее, несмотря на данные после Гражданской войны обещания, темнокожие американцы по большей части не получили возможности стать землевладельцами, подобно белым американцам. Основная их масса относилась к категориям арендаторов и издольщиков, с трудом оплачивавших аренду и часто вынужденных возвращаться в сферу выращивания хлопка.

Хлопок – не только сырье для текстильной промышленности, но и пищевая культура. Его семена используются для производства растительного масла, идут на корм скоту и применяются в качестве удобрения. Тысяча километров, протянувшихся от Юго-Восточного Техаса до Южной Вирджинии, составляют так называемый Хлопковый пояс – еще один громадный кусок плодородной американской земли, почти полностью отданной под единственную культуру. В 1930-х годах на этой территории проживала четверть всего населения, что составляло почти половину сельских жителей США. В то время половина фермеров Америки были южанами и около 25 % из них – темнокожими.

То, что Министерство сельского хозяйства лучше обслуживает интересы крупного бизнеса, чем мелких фермеров, не было новостью. Не вызывало удивления и то, что темнокожие фермеры больше всего страдали от политики министерства. Хотя это федеральный орган, руководство его программами осуществляется на местном уровне, часто силами окружных филиалов. Местные же власти на американском Юге были откровенно, даже самодовольно, расистскими. Поэтому, когда в рамках «Нового курса» появились программы, действительно помогавшие фермам выжить, то распространялись они только на типичные, традиционные, «белые» фермы. Темнокожие фермеры были исключены из этих программ, не получали ссуд, были лишены информации о программах по спасению ферм и, конечно, не могли занимать руководящие должности в местных представительствах Министерства сельского хозяйства США.