Община Святого Георгия

– Я обязался перед его матерью – не вскрывать, если он умрёт в клинике.

Вера невольно сжала кулаки, чтобы подавить возмущение, готовое выплеснуться на Хохлова, так ослабевшего в последнее время.

– Что ж вы не обязались перед всеми матерями, что их детей никогда не поразит раковый распад?! – она вдохнула, выдохнула и произнесла ровно и спокойно: – Тело Семёнова я вскрою, такие саркомы раритетны, ординаторы и студенты должны их знать. И Амирова я буду оперировать, как только придумаю как. Это я заявляю вам как глава хирургического департамента госпиталя «Община Святого Георгия». Коль скоро вы только на словах передали мне руководство всей лечебной частью. Если вы не согласны с моими распоряжениями на предмет вверенного мне фронта работ, я покину госпиталь. Да, это шантаж. Да, будь мы в армии, с меня бы сорвали погоны. Как их сорвали с Владимира Сергеевича.

Вера Игнатьевна покинула кабинет Хохлова. Ординаторы и студенты не ринулись за ней, что лишний раз наглядно подтверждало вред двоевластия. Профессор остался один на один с ними, и без того раздавленный, теперь ещё и растерянный. Повисла гнетущая тишина, во время которой ни стар ни млад не смел поднять глаза.

Вера знала, что профессор рано или поздно уступит её напору. Но у неё не было ни времени, ни желания ждать «поздно». К тому же специально она ничего не делала. Самая простая манипуляция- прямая. Её и манипуляцией-то нельзя назвать. Поэтому вовсе не в рефлексию она была погружена, расхаживая по заднему двору, размахивая папиросой. Ася вешала бельё, и сестре милосердия казалось, что суровая Вера Игнатьевна за ней пристально наблюдает. Это было не так.

Княгиню волновали ритмичные движения сестры милосердия: вниз, в корзину за бельём, вверх, повесить, расправить, прищепить. Ещё раз. И снова. Странным образом ряд простейших монотонных действий был прочно сочленён с ручным кузнечным мехом, который починял госпитальный извозчик. Ася совершала простую последовательность однообразных действий – на глаза опять попадался кузнечный мех, и так снова и опять под монотонную ходьбу Веры и определённый ритм: затяжка – выдохнуть дым.

– Готово, зараза! Не травит! Я ж сам Клюкву кую, я знатный коваль…

У княгини идея окончательно оформилась.

– Иван Ильич, нужна ваша помощь!

– Это завсегда! Для того мы здесь и поставлены! – с чувством собственного достоинства изрёк он.

– Возможно немного усовершенствовать этот инструмент? Я набросаю чертёж.

– А пройдёмте ко мне до кабинета! – Иван Ильич указал на конюшню, и Вера Игнатьевна, выбросив окурок, последовала за ним с тем же простецким обаянием, которое так роднило её с обоими Белозерскими, отцом и сыном.

Ася перестала механически развешивать простыни и уставилась вслед уходящей парочке. В её маленьком мирке княгини не ходили по конюшням с извозчиками, что-то обсуждая, жестикулируя и смеясь. У Анны Львовны промелькнула нехорошая мыслишка что, будь она княгиней или занимай соответствующее положение в обществе, она бы ни за что не стала так запросто вести себя с теми, кто ниже рангом. Не зря же в народе говорится, мол, каждый сверчок знай свой шесток! Милая Ася даже не сочла подобный помысел нехорошим.

Объяснив Ивану Ильичу задачу и в очередной раз поразившись тому, насколько достоверен инженерный склад ума у простого мужика, Вера Игнатьевна отправилась в прозекторскую. Ординаторы и студенты потрусили за ней. Алексей Фёдорович изрядно выпустил на них пар, после чего велел беспрекословно подчиняться Вере Игнатьевне.

Тело Алексея Семёнова покоилось на цинковом столе. Покойный был наряжен в форменный гимназический костюм. Персонал постарался вовсю, следуя ранее полученным от профессора указаниям: «отдать родным в приличествующем виде». Поработали на славу, даже Вере стало несколько не по себе, настолько Алёша производил впечатление спящего. Она отвернулась, и взгляд её упал на скрюченное в углу, обнажённое мёртвое тело «бешенства».

– К нему, значит, не надо «со всем уважением», – взревела княгиня так, как позволяла себе последний раз разве на войне, где её прокуренное табаком и припорошенное порохом контральто порой перекрывало гул артиллерийского обстрела.

Все отступили на шаг, невольно вздрогнув, а студенты с перепугу бросились к безымянному телу.

– Стоять, идиоты! – уже тихо, но внятно скомандовала княгиня. Студенты застыли. – Осмысленно и со всеми мерами предосторожности! Руки свои осмотрите, на простыню его переложите. Если не обнаружится родни… А лучше всего – кремировать до обнаружения.

– Разве можно?! – ахнул Астахов.

– Нет, лучше прикопать неглубоко, чтобы лисички и собачки повозились и дальше заразу понесли!

– Но как же и где же…

– Сейчас унесите его из секционного зала. Устроили здесь!