Община Святого Георгия

– Недели две тому было, и так, несильно. Бродячий пёс едва цапнул, подорожник приложили, да и прошло всё. А вот загорелся весь, бог знает с чего, на сквозняке, может, играл. Крючить начало, вести себя стал невпопад, а потом и вовсе вот… – жалобной скороговоркой отрапортовал отец, словно стараясь тревогу переложить на других. – Я бы его водкой растёр, до утра бы прошло, так баба стала голосить – неси до врача.

Ася была рада сменить плохонький наряд с ненавистной брошкой на привычную форму. Белозерский переключился на конкретную задачу, к тому же если предположительный диагноз мальчишки подтвердится, то это или смертный приговор, или… Есть идея!

Рана на икроножной мышце отлично затянулась, на детях всё хорошо заживляется. А вот симптом Брудзинского… В ответ на сгибание к груди маленькой головки, покрытой льняными кудрями, малыш непроизвольно подтягивал ноги к животу. При надавливании ниже скуловой дуги плечики рефлекторно поднимались и ручки сгибались в локтевых суставах.

– Менингеальные симптомы, раздражена мозговая оболочка, – констатировал Белозерский. – Давно от пищи отказался?

– Не знаю… я ж работаю. Баба моя всё боится, что худенький. Перед тем как совсем сомлел, пыталась хоть напоить – а он весь выгнулся! Ну, я уж сюда побежал. Вы скажите, он выздоровеет?

– Вас как зовут?

– Зотов я. Николай.

– А мальчика вашего?

– Петенька.

– Вы вот что, Николай Зотов, идите домой. Бабу свою… в смысле супругу, успокойте. Вам скоро вставать по гудку. А завтра вечером приходите.

Этот красивый молодой человек в белом халате говорил так уверенно и спокойно, что Николаю Зотову вдруг перестало быть страшно. Переживания не ушли, но страха не стало. Что-то в манере врача было такое, что сработало как добрая чарка после покоса. Есть общая тревога о погоде, природе, но вот сегодня и сейчас сделано всё, что возможно.

Александр Николаевич ни за что бы не поверил, что оказал на отца смертельно больного мальчика такой терапевтический эффект. Когда он пытался осознанно проникнуть в методики Шломо Фройда, получалась полная ерунда. А вот когда он был самим собой – он успокаивал людей. Он был интуитивно чувственным человеком, и медицину, в отличие от дисциплины «отношение между полами», знал хорошо.

В сочетании с укусом бродячего пса менингеальные симптомы и водобоязнь, а равно судороги в ответ на звуковые и световые раздражители – безмолвно и окончательно подписывали крохе приговор: бешенство.

Отправив отца восвояси, Белозерский шёл по коридору, прижимая к себе маленького Петю Зотова, красивого, как открыточный херувим. Он шёл в прозекторскую, в морг, в место смерти. Только там сейчас было место надежды. Один шанс на миллион.

Никаких разрешений, никаких консилиумов. Ему однозначно запретят использовать этот шанс. И лишат лекарского звания. Не отмашешься тем, что мальчишке всё равно умирать. Он и не собирался оправдываться. В его голове окончательно оформилось всё. Он точно знал путь. Он шёл туда, где смерть ликует, помогая жизни.

Чтобы Петя Зотов выжил, Александр Николаевич Белозерский должен был его убить.

Глава XXIX

Если бы тем вечером Александр Николаевич привёл Асю в «Палкин», он мог бы встретить там Концевича в занимательной компании. И среди прочих лиц – невысокого лысоватого мужчину лет тридцати пяти, с острыми умными глазами и небольшой бородкой. А случись у них беседа, Белозерский узнал бы, что в настоящее время сей персонаж проживал на даче «Ваза» в финском Куоккала, но часто приезжал в Петербург по нелегальному паспорту.

Владимир Ульянов, так же как и княгиня Данзайр, был поднадзорным. Но, в отличие от неё, не отмечался, предпочитая скрываться. Если можно назвать сокрытием регулярное посещение ресторанов и прочих людных заведений. Сатрапы спустя рукава относились к своим сатрапским обязанностям, не считая мелкую сошку реальной угрозой. Какой невидный господинчик! Кто пойдёт за откровенно агрессивной партией с её нелепыми лозунгами? Другое дело – кадеты, шибко грамотные и взвешенные господа, действующие исключительно в рамках закона. Эсдэков всегда прищучить можно. Сажали. И ещё посадим! Есть за что – от мелкого хулиганства до террора. А вот за конституционными демократами глаз да глаз нужен. Те опасней откровенного криминала. Благородством и опасней. Глядь, и протянут свою ересь, развалят империю!

Потому господин Ульянов, будучи видным, одним из первых лиц партии РСДРП, на нелегальном положении – совершенно спокойно выпивал и закусывал, разъезжал по дачам оказывавших ему покровительство господ и нимало не беспокоился. Прошлый год был проведён им в основном в Женеве, ещё и в Лондон смотался на Третий съезд РСДРП. В Российской империи провёл всего сорок пять дней. В этом году дела партии требовали более плотного присутствия – надо было готовиться к стокгольмскому съезду российской рабочей партии, писать статьи в газеты «Вперёд» и «Эхо», организовывать нелегальные собрания, спорить с Мартовым, дел было невпроворот.