Община Святого Георгия

Вот и сейчас компания, возглавляемая господином Ульяновым, автором книги «Развитие капитализма в России», о чём-то бурно спорила. И окажись здесь Сашка Белозерский, Концевич не преминул бы познакомить его с вождём, у которого талант убеждения был куда более выраженным, чем у самого Дмитрия Петровича. Последний, впрочем, в вожди не метил. У него в организации были свои цели и задачи. Харизма у этого невысокого человека была такова, что у купеческого сынка не успел бы возникнуть вопрос: «Отчего это заботники о простом русском мужике собираются не в трактире, а в самом что ни на есть буржуазном ресторане, более подходящем партии конституционных демократов?» Он бы щенка одним взглядом задавил, даже если бы недолго смотрел на него снизу вверх. Обыкновенно, пожав руку оппоненту, господин Ульянов тут же приглашал его присесть. И начинал говорить, говорить… Совсем в другой манере, не в той, в которой вещал с трибун. Впрочем, тоже отменно отработанной. Но не легла судьба так, чтобы Александру Николаевичу пришлось заботиться о всём рабочем народе.

Предметом его текущей заботы являлся сынишка рабочего, и не было ему никакого дела до мировой гармонии, ибо «весь мир познания не стоит тогда этих слёзок ребёночка»[23]. Первым делом Белозерский уложил Петю Зотова на секционный стол, застеленный чистой простынёй. Снял халат, сюртук, закатал рукава рубашки. Обнаружил подходящую цинковую лохань в подсобке. Её следовало наполнить льдом. Раскалывая большие кубы в леднике, он вёл диалог с собой:

– Чем живёт вирус бешенства, Александр Николаевич? Нервной системой, батенька. Кто император нервной системы, господин ординатор? Головной мозг. А если временно отключить большую часть функций мозга, будущий профессор Белозерский?… Смелее, смелее! – колун расшиб ещё один куб на ледяные фракции. – Организм успеет выработать достаточное количество антител!

Наполнив корыто льдом, он охладил физиологический раствор до тридцати трёх градусов. Уложив малыша, обёрнутого чистой простынёй, на лёд и установив ему внутривенную систему с холодным физраствором, Александр Николаевич достал из несессера флакон с мутной опалесцирующей жидкостью, набрал в шприц и ввёл малышу в спинномозговой канал. Странно, что потолок мертвецкой не разверзся и вмёрзший в льдину сатана не свалился ординатору на буйную голову. То, что он сейчас творил, казалось, нарушало все законы морали и нравственности.

Проделав всё это, он надел сюртук, поверх – кожух, висевший у входа в ледник, и сел на пол рядом с лоханью, где на льду лежал обнажённый маленький мальчик, в русло которого поступала прохладная солёная вода. В полутьме подсобки прозекторской Александр Николаевич остался наедине со своим деянием. Прикинув, что у него есть около получаса до того, как сменить капельницу, он прикрыл глаза. Стоило подремать. Даже у двадцатипятилетнего тренированного организма иногда истончается ресурс. Но он очень быстро восстанавливается. Ресурс организма трёхлетнего – неисчерпаем. Сколь хрупок, столь же и неисчерпаем.

Вера Игнатьевна и Яков Семёнович неспешно прогуливались по ночному городу. Княгиня решила пойти в клинику. Сапожникову некуда было спешить, спать не хотелось, и он решил проводить Веру. Не столько джентльменства ради, сколько из желания поболтать.

– Вы же понимаете, Вера Игнатьевна, что ни царь-батюшка, ни ваши прекраснодушные конституционные демократы не научат господ, простите за неумную шутку, построенную на омонимичности, кадетов¹ и юнкеров быть людьми. Скотство пребудет с человеком во веки веков, и всё повторится вновь и вновь. И когда они будут в поле, восстанет Каин на Авеля, брата своего, и убьёт его… В общем, как полагает Авдей, милый штатный извозчик Ларисы Алексеевны, человек и есть скот. А скот и есть человек.

– Он не так полагает.

– Ты можешь проникнуть в образ мыслей Авдея? Кажется, камень понять проще.

– Не ёрничай! Ты осведомлён, что Авдей отличает добро от зла. Если и творит то, что законами трактуется как зло, то уж нравственный закон у него внутри есть.

– То есть он не такой дурачок, как Том Сойер? – рассмеялся Яков Семёнович.

– Ну разумеется, Авдей – Гекльберри Финн, раз ты без сравнений не можешь обойтись. Но мы сейчас не об американских мальчишках, а о наших, русских. В том, что кобельки раздухарились на собачьей свадьбе, виновато то, что у нас притоны узаконены. И не стоит из этого делать выводов библейских масштабов.

– Мне национальность, дорогая Вера Игнатьевна, иначе не велит! Только библейских и никак не меньше!

– Перестань кривляться! Ты потомственного православного вероисповедания.

¹ Партия народной свободы, Конституционно-демократическая партия, к.– д. партия, конституционные демократы, партия ка-детов, позже кадеты. Соответственно омоним слову «кадеты» в его значении «воспитанник кадетского корпуса».