Община Святого Георгия

Взяв папашу Зотова под руку, княгиня сопроводила его на выход, говоря что-то простое, уместное, верное. Белозерский растерянно смотрел им вслед. Это Вера Игнатьевна? Язвительная, жёсткая до жестокости, высокомерная до презрительности княгиня Данзайр? Как у неё получается?! Александр Николаевич, равно как и Ася, не смог бы точно сформулировать, что именно получается у княгини Веры. Но, в отличие от сестры милосердия, ординатор желал подметить, запомнить, понять, списать… Все, даже искренние, начинают с подражательства. Без искренности в принципе ничего не бывает. И легче всего подражать тем, кем восхищаешься – или же лучше сказать: учиться у тех, кем восхищаешься.

– Три дня! – уверенно сказала Вера Игнатьевна Николаю Зотову. – Три дня, и вы увидите своего сынишку.

Отправив Зотова восвояси, она пригласила Сашку на перекур. Уселись на ступеньках рядом с госпитальным извозчиком, давно собиравшимся сделать паузу, но без компании всё как-то находились и находились дела, и к сакральному русскому перекуру не было никакой возможности приступить. А уж раз господа врачи, то и ему сам бог велел!

– Вот представь, Иван Ильич, твоя любимая кобыла заболела.

Трижды поплевав через левое плечо, извозчик кинул хитрый взгляд на княгиню, мол, вступаю в игру, твоё сиятельство:

– Ну?

– А ветеринар тебе и говорит, де, понимаешь, Ваня, какое дело: всё человечество…

– Сдалось мне всё человечество, когда моя любимая кобыла захворала! – безупречно подхватил Иван Ильич, перебив ровно в положенном месте.

Сделав выразительные глаза Александру Николаевичу, Вера Игнатьевна со значением высказала:

– Вот!

– Но вы же ему солгали, княгиня! – возразил ординатор Белозерский чуть более экспрессивно, чем следовало бы.

– В чём это, позвольте уточнить? – удивилась Вера.

– Вы обнадёжили его, заверив, что через три дня он сможет увидеть сына.

– Ах, мой милый Александр! – печально улыбнулась Вера. – Я никогда не лгу, даже если вам по вашей неопытности кажется, что я обманываю. Я не сказала Зотову, что он увидит сына живым.

– Так, господа хорошие! Пошёл я! А вы договаривайте ваши разговоры, чую, мне из них и лаптя не сплести.

Вера благодарно кивнула этому изумительно тонко чувствующему мужику.

– Наверно, это очень страшно: терять ребёнка. И наверняка хорошо, что ты недоговариваешь, но… Мы не можем знать, насколько это страшно: потерять ребёнка.

– Он знает! – кивнула Вера вслед Ивану Ильичу, уходящему в сторону конюшни. И пока ты не брякнул ничего нелепого, исключительно книжного, – и я знаю.

– Каким это образом?! – коряво выпалив от неожиданности, он уставился на Веру шальным взглядом.

Вера пожала плечами. Со стороны могло показаться, что равнодушно. Но Александр Николаевич мало-помалу привыкал к её манерам и начинал понимать, что чем больше показного равнодушия, тем сильнее закрыта от мира тема. Немного помолчав, она спросила его:

– Саша, это страшно – потерять мать? Только не отвечай ерунды, говори своё. То, что чувствуешь, что пережил, правду. Подумай, если раньше не думал.

– Вот умеешь ты!.. Думал, и не раз. Конечно, страшно. Как ты бы сказала: из книг, из принятого обществом. Я знаю, что потерять мать страшно. Я знаю это из рассказов отца, боготворившего женщину, которой лишился из-за меня. Знаю из рассказов Василия Андреевича о их любви. Знаю от друзей и приятелей, у которых были матери, умершие в сознательном возрасте сыновей. Но я… я не знал своей матери. Не будь у меня социального опыта, я бы думал, что так у всех. Ты появился, тебя растят, у тебя всё хорошо. Для меня мать – фигура воображаемая. Обожаемая. Но воображаемая. Её нелепо оборвавшееся бытие сподвигло меня на выбор профессии… Но страшно ли терять мать? Я не знаю, Вера. Я едва родился, мне было несколько минут, и я понятия не имел ни о чём. И даже если что-то чувствовал, то ничего не помню.

Вера кивнула. До него дошёл смысл её жеста.

– Ты потеряла ребёнка, не знав его?… Как так?

– Надо же! Я сама утверждала, что у тебя выраженный акушерский талант! – иронично заметила Вера. – Видимо, руками ты соображаешь лучше, чем головой.

На лице ординатора случился ряд мимических метаморфоз, внимательно отслеженных княгиней. В нужный момент она прокомментировала:

– Да, мой дорогой. Поздравляю озарением тчк. У меня случился выкидыш!

– От мужа?

– Когда ты молчишь, ты такой хорошенький и славный! Нет! Я не занималась с мужем тем, что приводит к зачатию. Я тебе уже говорила: я вышла замуж за хорошего друга. Дружба, Сашенька, это любовь без копуляции. Я была беременна от любви всей моей жизни. Так мне, во всяком случае, тогда казалось. И я до сих пор не уверена, что это не так. Неверно выразилась, прости. Я точно знаю, что это была не любовь. Но страсть была великая. Этот человек оказывал на меня магическое воздействие. И увидь я его вновь, не уверена…

Она оборвалась.

– А я?!

Из Белозерского вырвалось какое-то детское отчаяние. Вера щёлкнула его по носу и поцеловала в щёку.