Община Святого Георгия

– Да?! И сколько же, позвольте поинтересоваться, нынче стоит кубометр леса, дражайший Александр Николаевич? – старший взял язвительную ноту. – Кирпич? Цемент? Каковы строительные расценки? Как обустроить современный фекалепровод? Что-почём?

– Будто это сложно узнать!

– Узнать не сложно. Но давно ли вы торговались, господин купец? – Николай Александрович приставил ладонь к уху, склонившись в сторону сына. – Ась? Не слышу! Что?… Никогда?! Я так и думал! Вы знаете, княгиня! – обратился он к Вере. – Александр Николаевич согласился на первую же цену, выставленную ему за мерседес! Каков нынче оклад ординатора университетской клиники? Ах, простите, господин Белозерский-младший – ординатор сверх штата. То есть на рулевое колесо от мерседеса будет год собирать, давая уроки английского детишкам мелких чиновников. Но он же их не даёт! Мерседес ему покупает батюшка! Так что вы правы, мой дорогой! Узнать несложно. Ещё проще накупить гнилого леса, негодных материалов, нанять подрядчика-вора! – Николай Александрович с тона саркастического скатывался в гневный. – Купите уж сразу мерседес для больничного гаража, а лучше три! И хоть трава не расти! Не говоря уже о том, что Вера Игнатьевна оказала нам честь первым сообщить, что в отношении выдающегося человека, незаслуженно оскорблённого, будет восстановлена справедливость, а вы не изволили заметить, будучи погружённым в свои мелкие честолюбивые мыслёнки. Вон из-за стола!

Горничная слилась со стеной. Василий Андреевич прикинулся столбом. Саша знал, что лучше выполнить распоряжение отца и не изображать обиженного. Тем более, опять допустил непростительную ошибку. Сам, и только сам! Уйти стоит как можно спокойней.

Он встал, сложил салфетку. Поклонился. Вышел, как ему показалось, достойно. Насколько это было вообще возможно в сложившейся ситуации. Когда тебя выкидывают из-за стола, как нагадившего щенка. И что самое ужасное: ты – нагадивший щенок.

– У вашего парня, Николай Александрович, удивительная акушерская интуиция! – сказала Вера, когда за Александром закрылись двери. – Я всегда полагала, что интуиция – суть опыт. А он не так опытен. У него дар. И невероятный хирургический талант милостью божьей. Не стоило его выставлять из-за стола как маленького. В особенности при мне.

В глазах Николая Александровича вспыхнула гордость и радость за сына.

– Чёрт! – усмехнулась княгиня. – Это он в вас такой… фейерверк! Вот только грозен, в следующее мгновение – умилителен. Ох уж эти притягательные русские баре!

Старший Белозерский предпочёл пропустить мимо ушей ироническую руладу. Или не принять на свой счёт. Разве пробурчал:

– Вот пусть и занимается тем, чего бог щедро отсыпал. И с характером диким и скверным научается справляться!

– Не дикий. И не скверный. Просто русский.

– Таков он и есть, русский характер: дикий и скверный! Не переместиться ли нам в курительную? Там и продолжим о делах.

– С огромным удовольствием.

В курительной на низеньком столике были разложены экспликации больничных помещений. Стоя на коленях бок о бок над технической документацией, Вера Игнатьевна и Николай Александрович азартно обсуждали предстоящую масштабную реконструкцию клиники. У княгини волосы растрепались, за ухом торчал карандаш.

– Конюшню предлагаю перестроить в акушерское отделение. Это и логичней: родовой блок должен быть отделён от потоков больных.

– Если по-докторскому логично, купечество претензий не имеет. В заграницах есть кареты скорой помощи, и до нас добрались мизерно. Собираюсь стать флагманом. Это неплохой доход, уж простите, в том числе. Значит, конюшня нам потребуется побольше. Её можно построить вот здесь…

Он выхватил у неё из-за уха карандаш, стал расчерчивать. Они соприкоснулись головами, атмосфера загустела, как всегда бывает, когда один на один остаются красивая молодая женщина и полный сил зрелый мужчина.

– Нет, стой!

Вера выхватила у него карандаш, не заметив, что перешла на ты. Прикосновение её ладони на Николая Александровича подействовало как удар тока. На мгновение они замерли, а после…

После к Вериному облегчению и дичайшему раздражению Николая Александровича вошёл Василий Андреевич и протрубил:

– Господин Кравченко!

– Чтоб тебя! – вскочил старший Белозерский с такой прытью, что и в молодости не всегда демонстрировал. – Как при английском дворе живу, ей богу! Причём приживалкой! Василь Андреич, твою мать!

Княгиня прыснула. Тайком выдохнув. Ей очень нравился Николай Александрович. И она бы не отказалась… ни от какого варианта развития событий. Но поскольку всё это… Спасибо, Василий Андреевич! И Владимир Сергеевич, который был зван на ужин, но задержался в больнице из-за серьёзного ножевого ранения.

Батлер сохранял покер-фейс. Но он всё видел, всё чуял. Поставил себе в очередь отчитать хозяина за это. Пока только уточнил:

– Пригласить?

– Конечно!

Благо, Владимир Сергеевич был уже в коридоре и просто вошёл, избавив Веру Игнатьевну и Николая Александровича от пребывания наедине сразу после неловкого момента. Или же слишком ловкого момента, тут как посмотреть.