Община Святого Георгия

Квартира Веры Игнатьевны располагалась в великолепном доходном доме и находилась в собственности. В своё время матушка получила гнёздышко в дар от владельца и ещё при жизни оформила на единственную дочь. Отец Веры этого не знал. Жизнь его жены и так нельзя было назвать безоблачной, узнай он о тайном романе, она могла бы покинуть юдоль земных печалей значительно раньше, а господь и так не был слишком щедр к ней. Славно, что мать всё провернула вовремя и втайне. Отец Веру из завещания давно вычеркнул. И изменять своего решения не собирался. Да и как можно что-то изменить, если ни он, ни дочь давным-давно знать друг друга не желали.

Миновав арку, двор и оказавшись в парадной, Вера неожиданно сделала Георгию знак откатиться чуть в сторонку, замереть и хранить молчание. Сама же, громко потопав для вида, затаилась у дверей. Ждать потребовалось недолго. От силы минуту спустя дверь неслышно приоткрылась, и в проём протиснулась юркая фигурка мальчишки-газетчика. Вера тут же цапнула его за шиворот.

– Так как звать?

– Егором! – буркнул мальчишка.

– Другое дело!

Георгий отлично справлялся с широкими мраморными ступенями, а Егор вдруг утратил залихватскую наглость и чувствовал себя весьма скованно.

– Добро пожаловать в мою гарсоньерку! – широким жестом пригласила княгиня калеку и беспризорника, отперев двери.

Георгий преспокойно закатился, виртуозно взяв порог, а мальчишка-газетчик застыл в нерешительности.

– Нет, тётя! Я этим не промышляю. Мне знаешь сколько разов авансы делали эдакие коки с соком?! Да только мне такое нужно, как горчица после ужина! Я баб люблю! – последнее он разъяснил ломающимся баском.

Вера расхохоталась.

– Коки с соком мы, значит, знаем, а гарсоньерку мы не знаем! Ну-ну!

– Знаем, знаем! Потому и говорим, – мальчишка охотно поименовал себя во множественном числе, – что таким не интересуемся. Квартирами эдакими холостяцкими! Самый там процветает порок! – важно сказал он, по всей очевидности процитировав газету.

– Читать умеешь, – обрадовалась Вера.

– А то! – важно сказал Егорка. – Мамка, пока не спилась, учительницей была. Ну, то есть была, пока я не родился. Когда уж меня заметно стало у неё в животе, со службы попёрли, соответственно, и с казённой квартирки. Уж помыкались мы с ней, ой!

Она ещё уроки давала, потом уж и полы мыть пошла, меня читать совсем маленьким научила, чтобы я не плакал без неё, пока занята. А пото-о-о-ом! – он махнул рукой, но за всей бравадой вперемешку с горьким житейским опытом сквозила любовь к матери и тоска по ней, которую он изо всех сил маскировал.

– Заходи, умник! – Вера улыбнулась, дала ему подзатыльник, и он залетел в квартиру.

Через четверть часа они втроём сидели за столом в гостиной, простой и элегантной, где и Георгий, и мальчишка-газетчик чувствовали себя несколько не в своих тарелках, хотя княгиня была донельзя проста. Да ещё и лицо её разукрасили пластыри на ссадинах, полученных в драке. На столе были чай, печенье и конфеты.

– С фуражом не очень. Только приехала. Даже не знаю, можно ли это есть, давнишнее.

– Да можно! – Егор жадно смотрел на угощение, но не брал, пока не пригласят. Заявил, что воспитанный парень – лопни, но держи фасон!

– И не такое едали, Ваше высокоблагородие! – заверил Георгий.

– Тогда рубай без церемоний! – скомандовала Вера.

Егора два раза уговаривать не пришлось.

– И ты давай, – кивнула Вера Георгию.

Тот несмело взял конфету.

– Ешь-ешь! Завтра чего-нибудь более съедобного прикуплю. А пока ешь и рассказывай, каково оно, полному георгиевскому кавалеру славу по трактирам на кон ставить! Чтобы и мальчишка твою историю послушал! Причастился боевой славы!

Она так рявкнула, что Георгий от страха выронил конфету.

– Так это… как ноги потерял… – начал лепетать он растерянно.

Княгиня гневно перебила, глядя ему прямо в глаза:

– Как ноги потерял – знаю! Сама отрезала! Я тебя спрашиваю, как ты честь смеешь терять?! Что это за бирюльки?! Утопленник хренов! «В следующий вечер Германн явился опять у стола»! – с сарказмом произнесла она последнее.

Георгий, сидевший во фрунт, вытаращив глаза на Веру – как подчинённый на старшего по званию, молчал.

– Это из «Пиковой дамы»! – пояснил ему мальчишка с набитым ртом.

– Чаем запивай, не то слипнется! – прикрикнула на него Вера. – И под руку не лезь!

Егор пожал плечами, но предпочёл промолчать и более не высовываться. Как минимум, пока конфеты с печеньем не закончатся. Нечего болтать, когда есть что пожевать. Неизвестно, когда снова доведётся.

Много времени рассказ Георгия не занял. Вера и сама знала его историю. Это была общая история покалеченных недавней войной русских солдат. Уж слишком много их принесло проклятое побоище «нового типа», где раскалённый металл, взвиваясь фейерверками, людей горстями валит. Империя оказалась не готова к таковому потоку «нахлебников». Семьи их разрушались, бабам детей поднимать. Пахарь и работник нужен здоровый. Вот и уходили бабы от калек. А кто не уходил, потому что справных мужиков очень мало было после войны, так отправляли инвалидов в город Христа ради просить, всё не семье обуза.