Община Святого Георгия

Истерзанная девка была в сознании. И пульс её не вызывал у Белозерского особой тревоги. Он тщательно изучил его на предмет асимметрии, но нет. Что не могло не радовать. От шока она далеко. Хотя шок – дело такое. Сейчас далеко – через мгновение поздно.

– Как зовут?

– Стеша, – хрипло выдавила девка.

– Стеша, заголи живот. Лара, подай стетоскоп.

Лариса Алексеевна достала из докторского саквояжа Белозерского стетоскоп и опытным движением вложила его в руку. Белозерский приставил инструмент к надлобковой области, долго и тщательно выслушивал сердцебиение плода. Надо отметить, что дыхание он задержал исключительно потому, что выслушать хотел максимально тщательно. Врач должен быть небрезглив! И внимателен!

Выслушав, привычным движением попытался отправить его в карман халата, но обнаружил, что в сюртуке. Ну да! Он вспомнил, где он. Отдал стетоскоп Ларисе.

– Ритм не держит. Тоны глухие. Отмучивается.

– Я умираю? – безразлично спросила Стеша. Это испугало Белозерского.

– Не ты! Дитя… Плод!

– Слава богу! – выдохнула Стеша с облегчением.

– Тьфу ты, дура несчастная! – прикрикнула на неё Лариса Алексеевна, перекрестившись. Затем повернулась к углу с иконами и перекрестилась ещё раз. Уже более осмысленно, а не ритуально, как чаще всего крестятся, одновременно ещё и через левое плечо трижды сплюнув.

– Господи, прости её! – попросила она и отвесила красному углу поясной поклон.

– Лара, мне нужна водка. Объясни ей, как на осмотр…

– Да знает она! – с раздражением перебила Лариса.

Обработав руки, Белозерский произвёл внутреннее акушерское исследование, после чего снова обильно омыл их в водке.

– Поперечное положение плода, начавшаяся отслойка плаценты. Плодоразрушающая нужна моментально! Иначе – кровавый водопад.

Лариса Алексеевна кивнула, ей не надо было объяснять, что всё это значит.

– На диванчике не прооперируешь.

Хозяйка специфического заведения не выглядела напуганной, напротив, вид имела собранный и решительный.

– Саша, это – стол! – констатировала она твёрдо и властно, выкинув указующий перст на шедевр мебельного искусства из мастерских Абрамцево.

Белозерский колебался. Лариса понимала, что его пугает вовсе не мысль о том, что он осквернит работу выдающихся мастеров.

– Я помогу!

Подойдя к столу, она решительно смела с него все бумаги и приборы. Этот жест и торжественный грохот рухнувшего на пол мраморного письменного прибора отчего-то убедили Белозерского. На самом деле, конечно же, подруга взяла его на профессиональную гордость. Он почувствовал лёгкий укол в эго: ещё одна женщина решительней и опытней его. Это было невыносимо. Требовалось срочно доказать обратное. Не им, это бы ладно – себе!

– Что-то бабы взялись мною командовать! – проворчал он себе под нос. После чего взял несчастную проститутку на руки и отнёс на стол.

Тем временем по направлению к заведению Ларисы Алексеевны лёгким шагом шла не кто иная, как княгиня Данзайр собственной персоной. В мужском платье и так глубоко надвинув шляпу, что даже цветочница, к которой она подошла выбрать букет, поначалу одарила её самой обольстительной улыбкой «для мужчин». Вера Игнатьевна расхохоталась, и цветочница заимела вид настолько смущённый и нелепый, что получила сверхщедрую плату. Затем Вера подкралась в самой хулиганской манере к Авдею, стоявшему неподалёку от дверей в ожидании клиентов, и хлопнула его по широкой кучерской спине.

– Приметил, приметил я вас, барыня!

Авдей спокойно повернулся, и те, кто его знал, могли бы сказать, что он рад видеть княгиню. Или те, кто верят в то, что псы улыбаются, – и при этом улыбку не путают с оскалом.

– А я вот живая! – смеялась Вера, тиская Авдея, как маленькая племянница любимого дядюшку. Прохожие недоумённо оглядывались, вероятно размышляя, что могло быть общего у молодого господина щёгольской наружности с простолюдином людоедской внешности. Встреть последнего ночью в тёмном переулке – неприятностей не миновать, хоть бы живым уйти!

– Знаю! – пророкотал Авдей, и это было похоже на ворчание северокавказского волкодава, пугающее тех, кто не знаком с этой породой. Да и кто знаком, не скажет наверняка: рад тебе прирождённый убийца или сейчас в яремную вену вцепится. – Что ж я, газет не читаю?!

При этом Авдей не слез с козел, Вера крутилась вокруг него, но княжеский герб с неё не осыпался.

– Идите, распугаете мне клиента!

Вера поцеловала его в щёку и спросила:

– Можно?

– Валяйте!

Она спрыгнула и, достав из кармана наилучший сахар-рафинад, направилась к лошадиной морде. Дворник заведения, наблюдавший эту сцену, чуть ли не до смерти перепугался. Авдей никому не разрешал приближаться к своей кобыле. Куда уж угощать. Дворник был новенький. Он не знал причудливых переплетений судеб этих двоих. И того, что встретить однажды ночью в тёмном переулке Авдея было для Веры благословением божьим. А позже – и она спасла его, в той самой гостиной хозяйки борделя, хотя и не на столе, на столе Авдей бы не уместился.