Община Святого Георгия

Всё внимание Веры между тем моментально сосредоточилось на подростке, старающемся держать себя достойно. Она и не заметила, как восторженно уставился на неё Александр Николаевич. Ему и дела не было до того, какой ревнивый взгляд бросила на княгиню Ася, отметив его воодушевление.

Вера Игнатьевна подошла и спросила молодого человека:

– Предположили туберкулёзный коксит?

Он кивнул.

– Алексей Фёдорович попросил на одной ноге попрыгать – и вы упали, испытав острейшую боль?

Парень снова кивнул.

Вера присела, без церемоний откинула одеяло и стала ощупывать поражённый тазобедренный сустав, не обращая ни малейшего внимания на то, что юноша побагровел, а тот его орган, что отвечает за радость бытия молодого тела, слишком очевидно и стремительно увеличился в размерах.

Хохлов наклонился к Вере:

– Я по просьбе его родителей…

– Коллеги! – не дослушав профессора, Вера обратилась к собравшимся. – Что помешало провести вам физикальное обследование пациента, со вчерашнего вечера находящегося в стационаре? Спит – и ладно? Так и сейчас не живодёрствуйте! Вводите морфий. Только дозы распределите. Это не туберкулёз. Это костномозговая саркома. Ощупай вы сустав, вы бы это знали. Потому что при туберкулёзном коксите действительно бывает больно при вышеупомянутом тесте. Но сей тест не вызывает перелом в случае туберкулёзного коксита. Юноша – истинный стоик. Вероятно, он вскрикнул, и только. А вы бы должны были голосить, не останавливаясь! – последнее Вера сказала, обращаясь непосредственно к Алёше Семёнову, и в глазах её сверкало настоящее уважение и, пожалуй, восхищение. – Зря вы так терпели, молодой человек. Ещё древние греки утверждали, что боль – сторожевой пёс здоровья. Увы, о здоровье речь уже не идёт… Как давно у вас боли в костях, извольте мне ответить?

Белозерский решил проявить себя, разобиженный тем, что княгиня на него и взгляда не бросила. А может, его возмутила та чрезмерная резвость, с которой она вывалила на юношу смертный приговор.

– Его зовут Алексеем. Алексеем Семёновым.

– Как благородно, что вы удосужились выяснить данные метрики! – усмехнулась Вера, не отводя взгляда от молодого человека.

– Достаточно давно, – ответил тот. – Но я практиковал пранаяму, описанную в йога-сутрах Патанджали…

– Ах, господи! – Вера ласково погладила Алёшу по щеке, отчего тот потупился. – Сожалею, что такой начитанный молодой человек пал жертвой отсутствия методологического развития ума. Пранаяма – отличная техника, инструмент. Но не более. Манипуляции с дыханием могут ненадолго перенастроить сиюминутную химию тела, но не способны удалить первопричину болезни. И боли. Уж лучше бы вы, Алексей, ревели белугой с первой вспышки, не боясь потревожить маменьку и папеньку и не тратя попусту такой великой силы духа. Тогда бы ещё… А теперь…

Матрёна, отобрав у Аси шприц, подошла к койке, свирепо глянув на Веру, вернула на место одеяло и вколола юноше наркотик. Вера Игнатьевна смутилась под окорачивающим взглядом старшей сестры милосердия. Как будто не всё равно теперь. Или есть способ сообщать человеку элегантно о его скорой кончине. Не более, чем сообщать о смерти близких.

– Отдыхайте, Алёша, – Вера погладила его по плечу. – Я приду с вами поговорить наедине. Позже.

Она встала и направилась к другой койке, куда ранее устремился её слух. Любопытный кашель… Все направились за ней. Даже профессор, который был совсем раздавлен. Ему сообщать родителям Алёши о диагнозе, поставленном этой чертовкой. А вдруг ещё, несмотря на весь её диагностический талант… Его сомнения, точнее – надежды, озвучил Концевич:

– На каком основании…

– А вот вы, господин ординатор, и подготовите клинический разбор случая на завтра. На утро. Совместно с коллегами, – Вера кивнула на студентов. – Ординатор Белозерский, вы на персональном круглосуточном посту у Алексея Семёнова! – имя и фамилию парня она акцентировала. – Личное надо испытывать на шкуре, а не по метрике, Александр Николаевич. Теперь же все сосредоточимся на сухом кашле!

Вера подала знак мужику задрать рубаху.

– Слабость? Кровохарканье?

Больной кивнул. И, выполняя указание строгой дамы, очевидно имевшей право здесь распоряжаться, зашёлся в приступе сухого надрывного кашля.

– Коллеги! – прикрикнула Вера на студентов и Асю, задержавшихся у койки Семёнова. – Очевидный случай, диагноз поставлен! Если бы ваши скорбные физиономии смогли повернуть время вспять, я бы приказала торчать вам там изваяниями! Здесь же ещё, может быть, есть шанс, извольте присутствовать у небезнадёжной койки! Подойдите! Кто принимал?

– Степан Амиров. Поступил ранним утром…

Вера жестом оборвала Белозерского. Она уже принялась выслушивать грудную клетку несчастного, пережившего приступ кашля. Надо было успеть вклиниться. Следующий был не за горами.

Внимательно изучив партитуру дисгармоничной симфонии лёгких в симметричных проекциях с обеих сторон, она вынула из ушей аускультативный инструмент и сделала знак ординатору: продолжай!