Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

— Слушаюсь, капитан, — Здоровяк плюхнулся в правое кресло, и тоже начал нажимать какие-то кнопки.

— Готовность — четыре минуты. Да поможет нам Аллах.

— Вам бы лучше пройти в каюту и лечь, — развернувшись вполоборота посоветовал Боцман Лише и Алику. — Будем идти антиблокадными галсами, от резкой смены фаз может хорошенько укачать.

— Мы справимся, — ответила Лиша. — Давайте, мальчики, вытаскивайте нас отсюда.

— Три минуты, — Фархад вытащил объёмный блестящий предмет, обвешанный проводами. — Бисми-лляхи-рахмани-рахим…

«Неопознанный экзокрафт! Это оперативная группа Сумеречного Капитула! Вы нарушили директиву 13–45 „О транспортных инфоретрасляциях“. Обозначьте себя, откройте люки и беспрекословно выполняйте требования дельта-инфильтраторов», — заговорил передатчик в кабине.

— Всё… Не успели, — опустил голову Фархад.

— Рано раскис, Фархадик, — стукнула его Лиша. — Остатков моего адаптивного камуфляжа хватит, чтобы закрыть «Одалиску». Но максимум на пять минут. Я почти иссякла. Поэтому, не обращай внимания на сумеречников и поднимай свой пепелац! Быстро!

— Дай мне две минуты, — Фархад надел хромированную штуковину с проводами себе на голову, и откинулся в кресле. — Держитесь, орлики, ща метнёмся с прогрёбом…

«Неопознанный экзокрафт! Немедленно обозначьте себя!»

За лобовыми стёклами Алик увидел чёрные фигуры сумеречных агентов, осторожно окружающих «Одалиску».

— Да идите вы на хер, — добродушно послал их Боцман, приготавливая свой шлем, точно такой же, как у капитана. — Пугать нас вздумали…

— Минута, — сообщил Фархад. — Боц, закладывай максимальный угол. Выходим по параболе, в промежуточную область, а оттуда — напрямую в поток. Понял? Как только забьём канал фазовыми помехами — инвертируемся на траверз.

— Так точно, капитан!

Экзокрафт загудел.

«Неопознанный экзокрафт! Приказываю заглушить двигатели!» — грозился динамик. — «Иначе вы будете нейтрализованы!»

«Идентификация неопознанного экзокрафта завершена», — с тональностью робота заговорил другой голос. — «Объект опознан. Бортовой номер 237, Т.Т.К. „Аквилегия“… Внимание. Идентификация не подтвердилась. Корректировка… Объект имеет бортовой номер 201, Т.Т.К. „Одалиска“…»

— Чёрт, — выругался Фархад. — Неужели спалили?

«Внимание. Идентификация не подтвердилась. Корректировка… Объект имеет бортовой номер 162, Р.Т.Х „Фабиана“»… — продолжил перебирать похожие экзокрафты компьютерный голос.

— Ха-ха-ха! — засмеялся капитан. — Во, правильно! Ловите «Фабиану»! Если прижмёте мудака Хуанито, я вам даже проставлюсь, сумеречные кретины!

— Фархад, быстрее! — зарычала на него Лиша.

— Всё готово, подруга… От винта! — Фархад дёрнул рукоятку, вокруг экзокрафта всё заволокло пылью, и машина рванула вертикально вверх, словно подброшенная мощной катапультой.

В глазах Алика всё зарябило, и было не понятно, то ли это происходит в его голове, то ли всё пространство вокруг «Одалиски» превратилось в бесконечный рой помех.

— А-а-а-а-а!!! — вместе с булькающим криком, из её глотки обильно вылетала густая слизь.

Когти разорвали плоть обмякшего кокона. Мутная жидкость разливалась из трещин, стекая на каменный пол.

— Повелительница, — слуги, подобострастно сутулясь, окружили алтарь с новорожденной. — Позволь нам помочь тебе.

— Пр-рочь, — гневно закашлялась Ицпапалотль, сверкнув зелёным пламенем глаз. — Чер-рви… Я сама! Сама… Сама-а… Сама…

Вместе с мутными потрохами порванного кокона, она свалилась на пол, и, оставляя позади себя мокрый слизистый след, словно улитка поползла к свету, неуклюже и размашисто переставляя непослушные руки. Тяжело дыша, издавая жуткие хрипы, многократно разносящиеся эхом, новоиспечённая имаго двигалась между расступающейся челядью, тут же падающей на колени. Когти со скрежетом царапали камни. Ворох мягкой плоти подрагивающей накидкой волочился за ползущей. Ей нужно было лететь на свет. Но пока что она могла только ползти. И она ползла.

Небо. Впереди — чистое, голубое небо.

Ицпапалотль перебралась через порог, и выбралась из тёмного каземата — на улицу, освещённую теплыми лучами солнца.

— Свет… Он мне больше не вредит, — она засмеялась странным смехом, похожим на астматический приступ.

Пока ещё она была слишком слаба, и те ничтожные силы, коими она обладала, быстро покидали её. Добравшись до начала лестницы, уходящей далеко-далеко вниз — к подножию огромной, ступенчатой пирамиды, Обсидиановая Бабочка вытянула свои руки и распласталась на виду у всех. Увидев её, многотысячная толпа, собравшаяся внизу, издала один общий вой: то ли от величайшей радости, то ли от величайшего ужаса. Живая накидка, покрывающая спину новорожденной, зашевелилась, словно от ветра, а затем вдруг напряглась и откинулась, оттопырившись острым вертикальным клином, как треугольный парус у яхты. Затем, этот «парус», поблёскивая от слизи, раздвоился, разойдясь в разные стороны, и превратившись в крылья огромной бабочки. Узрев эти прекрасные крылья, усеянные по краям острейшими обсидиановыми лезвиями, толпа впала в безумный экстаз.

— Тамоанчан, — из последних сил простонала Ицпапалотль, и её крылья беспомощно сникли.