Обжалованию не подлежит

— Сергея? — испуганно отшатнулся Депринцев к стене. — Нет! Не я. Верьте мне, верьте!

— Кто? — одними губами спросил Зафар.

— Не знаю. Может быть, он?

— Роберт?

— Да.

— Почему ты так думаешь?

Депринцев пожал плечами.

— Ладно. Иди в дежурную комнату. Отдохни. Я позову тебя.

30

В кабинет ворвался яркий луч света, лег широкой полосой на стол, запутался в стекле. Зафар оглянулся — в окне голубело небо. Тучи стояли низко, у самого горизонта, сдавленные с двух сторон высокими зданиями.

— Я пойду тоже.

— Хорошо.

Голиков не простился, возможно, собирался еще зайти.

Азимов проговорил:

— М-мда.

Зафар широко распахнул ставни — в кабинет ворвался холодный воздух, выветрил запах сивухи, оставленный Депринцевым.

— Чем порадуешь?

— Ничем.

— Не нашли деньги?

— Нет.

— Не беспокойся. Все в порядке. Где Аршавер?

— У Цоя.

— Давай его сюда.

— Есть.

Степанян сильно осунулся, потемнел, стал будто ниже ростом. Под глазами резче обозначились синие круги.

— Где же деньги?

Зафар задал вопрос тихо, словно боялся вспугнуть луч света, улегшийся на столе. Аршавер заговорил громко, с надрывом, не спуская глаз с Зафара.

— Не думайте, что я обманул вас. Я говорю правду. Ящик из-под гвоздей на месте. Черт его знает, что произошло! О деньгах никто не знал.

— Возможно, все-таки кто-нибудь знал?

— Нет, — замотал головой Степанян. — Никто, кроме меня, не знал об этих деньгах.

— Значит, вы обманули нас.

— Я не обманул вас.

— Значит, кто-то обманул вас.

— Меня?

— Да.

— Вы шутите?

— Нет.

— Кто меня мог обмануть?

— Подумайте.

Аршавер закрутил головой — остановил взгляд на Тимуре, словно попросил его помочь вывести из затруднительного положения. Тимур прищурился, дотронулся легонько до усов.

Зафар спросил:

— Ну?

— Вы ошибаетесь: меня никто не мог обмануть.

— У вас есть брат?

— Есть.

— Вы верите ему?

— Как самому себе. Вы думаете, что он взял деньги? Этого не может быть!

— Почему?

— Я спрятал деньги один. Ему ничего не было известно.

— Вы могли бы узнать человека, который дал вам эти деньги?

— Конечно. Я за версту узна́ю его. Из-за него мне приходится терпеть эти лишения. Вы уже поймали его?

— Поймали.

— Здорово! Сознался?

— Сознался.

— Здорово, — повторил Аршавер. Его лицо порозовело.

— Хотите поговорить с ним?

— Особого желанья нет. Он возвратил деньги?

— Вы считаете, что он побывал у вас в кладовке?

— Вы не считаете так?

— Мы считаем, что у вас в кладовке побывал другой человек.

— Кто?

— Роберт.

— Опять вы за свое!

— Давайте закончим наш затянувшийся разговор, — подошел Зафар к Степаняну. — Деньги взял ваш брат. Ему хорошо было известно, где вы спрятали их. Знаете, где они теперь?

— Где? — машинально спросил Аршавер.

— На кладбище.

— На кла-адби-ище-е?

— Удивлены? — Зафар почувствовал, наступил момент, когда можно вырвать у Степаняна признание, поэтому сказал то главное, к чему вел его. — Мы узнали также, что вам никто не угрожал и не просил вас спрятать деньги. Эти деньги вы взяли с Робертом из колхозной кассы.

Степанян вздрогнул, словно услышал за собой выстрел, попятился назад, со стулом, к двери.

— Нет!

— Вы взяли с братом деньги из колхозной кассы, вы убили Каримова, Аршавер!

— Не-ет!

— Вы!

Степанян внезапно сжался. На его перекошенных губах, покрытых белым налетом, застыл отчаянный крик.

31

Кажется, дело подошло к концу. Те точки над «и», которые необходимо было поставить во время следствия, твердо покоились на своих местах. Правда, Роберт Степанян еще мог перепутать карты и оттянуть на время неизбежный конец завершающегося следствия.

Зафар был готов к любым неожиданностям. Тем не менее в этом варианте он не видел подвоха. Хотя и полностью не отвергал возможности такового: у преступника, каким бы он ни был, старым или молодым, опытным или неопытным, всегда имелась в запасе какая-нибудь пакость.

Роберт Степанян быстро окинул кабинет узкими, близко посаженными глазами, задержал взгляд на Зафаре, широко расставил ноги.

Азимов невольно подался вперед, поняв, что предстоит нелегкий поединок. Он, казалось, возмужал, во всяком случае, глядя на него, нельзя было сказать, что ему всего двадцать четыре года.

— Садитесь

— Благодарю.

Роберт вытащил из кармана пиджака носовой платок, неторопливо вытер лицо и руки, взял стул, на который указал Зафар, поставил к стене и сел с величайшей осторожностью, словно боялся, что стул не выдержит.

— Я вас слушаю.

Зафар приступил к допросу не сразу — решил парализовать Степаняна его же методом: медлительностью и недоверием. Он задал свой вопрос только после того, как Роберт снова напомнил о себе.

— Я вас слушаю.

— Ку́рите?

— Что вам нужно?

— У вас есть брат?

Роберт не успел ответить — зазвенел внутренний телефон. Зафар взял трубку, неторопливо поднес к уху.

— Товарищ майор?

Говорил Шаикрамов. Зафар узнал его и попросил зайти в кабинет.

— Вы уже допросили Роберта Степаняна?

— Нет еще.

— Бегу. Кстати, тут вам письмо из Ташкента.

— Неси.

Шаикрамов появился почти тут же, словно стоял за дверью. Он молча прошел вперед и положил перед Зафаром розовый конверт с несколькими марками.

«От Башорат? Странно!»

Зафар взял конверт, повертел в руках, однако распечатывать не стал — обратился к Степаняну с прежним вопросом: